от меня отречься -- отрекайтесь сейчас, не ждите до последнего. Один уговор: если таких будет большинство -- уйду я. Если нет -- я останусь.
Игорь встал, отряхнул джинсы, заправил выехавший карман.
-- Я с тобой.
Евгения улыбнулась.
-- Я тоже,-- выпрямился Роман.
-- Ну, мне без вас вообще некуда,-- пробасил Аркадий,-- я в деле.
Все посмотрели на Василия. Он медленно поднялся, словно пытаясь оттянуть неизбежное.
-- Мне тоже интересно, чем это всё закончится.
-- А всё же?-- переспросила Евгения,-- "да" или "нет".
-- Же... Евгения, пойми,-- покачал головой Василий,-- то что ты говоришь идёт в разрез со всем, что я знал раньше и со всем, во что я верил. Мне странно, что все так легко согласились на эту авантюру. Но я не хочу никого бросать...
-- Решай,-- холодно бросила собеседница.
-- Я не могу понять, что ты предлагаешь.
-- Игорь, скажи, ты уже закончил то, что я просила.
-- Да, закончил.
-- Скажи всем, что и для чего ты собирал?
Игорь испуганно огляделся по сторонам, словно кругом кишели наушники и соглядатаи. Евгения ободряюще кивнула.
-- Я сделал деконструктор, вроде того, который я подарил Евгении, но гораздо более мощный. Достаточно мощный, чтобы достать до Квадрата.
Василий присел от удивления. Видно было, что ноги его не держали.
-- Но как? Это же... без Него что тогда останется?
-- Всё живое,-- ответила Евгения,-- все звёзды неба, все жизни, прожитые и готовящиеся быть прожитыми. Всё, ярое и присное, безумное в своём торжестве живого, и счастливое в любви ко всему внутри и вовне, сочащееся изо всех пор тугим и хлёстким временем... Один раз я посмотрела на мир не называя его по имени, и никогда более не могла не видеть его раны. Я знаю, есть лекарство от них, внутри нас, внутри всего, но беда даже не в том, что мы ни во что не верим -- мы не верим сами себе, своему нутряному голосу, который молит нас выпустить наружу живое и настоящее, так чтобы оно горлом шло, так чтобы захлёбываться и источать. Ором до хрипоты петь жизнь.
Собравшиеся молчали. Евгения понимала, что должна сказать или сделать что-то такое, чтобы пронять, заставить ощутить всё то, что её нервами прорастало в этот мир. И здесь, под белым небом, в котором давно уже не за что было зацепиться взгляду, к ней спустилось Слово. Спустилось, на какую-то крохотную долю секунды, поманило к себе и, вспыхнув на мгновение, исчезло, оставив вместо себя зияющий провал.
Евгения, разочарованная и подавленная, спустилась с короба, отшвырнула в сторону цепочку и, не подымая глаз, пошла к чердачному люку.
-- Хреновенько всё как-то получается,-- прошептала она себе под нос.
Друзья сорвались с мест и последовали за ней, пытаясь утешить, но не знали, чем и как. Они не видели того, что видела она сквозь обманчивую беспредельность идеально белого неба.
На крыше остался один Василий. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, разглядывая небосвод, словно пытаясь угадать, где и когда. Но он не угадал.
Идеально чёрный куб проявился из ниоткуда почти что у него за спиной, бесшумный, бесшовный -- квинтэссенция будетлянской техники, энтелехия движения, воплощённая в воспринимаемую форму.
Куб, по кратчайшей траектории опустился на крышу и, распавшись на сложные фрагменты, исчез. На его месте оказалась комиссар Искусства и пара служебных кадавров. Одного из них Вася даже узнал -- он мелькал на фотографиях времён Победы над Солнцем и значился убеждённым реакционером. Кадавры были одеты в одинаковые серые робы, комиссар -- в форменное платье из красных и чёрных прямоугольников.
-- Вы это слышали,-- Василий не то спрашивал, не то констатировал факт.
-- Слышала,-- комиссар вспорола воздух остриями своих ногтей,-- ты поступил правильно. Ты ведь сомневаешься в этом, верно?
Ледяные иглы рвались сквозь её зрачки, когда она задавала этот вопрос. Василий услышал, как кто-то произнёс его голосом:
-- Да. Я сомневаюсь.
-- Не сомневайся. Твоя подруга не просто хочет устроить революцию -- это бы только пошло нам на пользу, она хочет уничтожить сотворённый нами мир, всё, что ты только можешь осязать, видеть и слышать, всю красоту, которую мы, будетляне, десятилетиями создавали и преумножали. Она отдала себя во власть иллюзии понимания, в то время как здесь нечего и незачем понимать. Загляни себе в душу, загляни поглубже и ты поймёшь, что у тебя уже есть всё, что тебе надо, здесь, среди того, что ты видишь... Ты поступил правильно, не волнуйся. Мы никому не причиним вреда, Евгения просто заблуждается, мы найдём способы вернуть ей её душевное спокойствие.
-- Вылечить?
-- Помилуй, лечат больных... Всё с ней будет замечательно.
Комиссар щёлкнула пальцами и, скрывшись внутри чёрного куба, за пару секунд исчезла из вида.
Вася попытался заглянуть себе в душу. И не обнаружил ничего.
Всё время до решающего дня Евгения была молчалива. Она уже и сама порой сомневалась в своей правоте -- но ощущение невероятной неземной мощи, проходящей сквозь всех, ещё пребывало внутри её сознания и, во многом, поддерживало её силы.
Игорь разместил деконструктор внутри инсталляции. В холостом прогоне выяснилось, что энергии для него не хватает, и тогда Василия, как самого успешного на ниве переговоров, отправили в Комиссариат Замещения экс-Светила. Комиссары, ко всеобщему удивлению, ответили на редкость быстро, разрешив подключиться к резервной подстанции.
И, наконец, Евгения проснулась рано утром и ещё до того, как её разум окончательно вернулся в тело, к ней пришло понимание того, что это -- тот самый день. Гравитация играла дурные шутки и ноги всё никак не желали твёрдо стоять на полу, но Евгения выстояла. Стена перед ней была почти полностью заполнена swastika, осталось пририсовать только несколько штук. Евгения провела линию -- маркер скрипнул, оставил за собой бледнеющий цвет и перестал писать. Девушка взяла со стола другой -- и в нём тоже не осталось чернил. Тогда она, отчаявшись, расцарапала большой палец и дорисовала узор кровью.
Закончив, она отошла назад на несколько шагов, и вдруг поняла, что перед ней -- просто огромное количество уродливых свившихся крестиков. Ряды их кое-где перемежались, и, в целом, узору явно не хватало симметрии.
В коридоре было пусто. Свет падал в окно на пыльный пол. Евгении вдруг показалось, что она, совсем маленькая пробежала мимо неё, нынешней, куда-то вдаль, увлечённая сказочным царством, в котором до времени живут все девочки. И вместе с маленькой Евгенией из дома исчезло волшебство.
Отражение в ростовом
