хозяина Теурю, порывист и самолюбив. Он так остро и болезненно воспринимал любое свое поражение, что даже приходил в ярость. С ним не раз случались припадки такого бешенства. Несмотря на упорство и незаурядную силу, Анттоо не получал урожая от своих трудов, потому что, когда бывало тяжело и работа плохо спорилась, он нервничал, гнал себя, спешил слепо и безоглядно.
Отто нарочно поставил их рядом, чтобы завязалось состязание и азарт их заразил остальных.
— Эй, портной, займись-ка связыванием дранок: ты ведь учился узелки-то делать!
Портной Аадольф Халме хоть и явился сюда на помочи, но не потому, что его увлекала работа кровельщика. Едва ли вообще это занятие было ему по плечу. И все понимали, что Отто нарочно поручил ему связывать дранку, так как ни на какое другое дело он не годился. Халме был сухопарый мужчина с несколько господскими манерами. Он учился портновскому искусству в Тампере и вернулся оттуда настолько образованным, что в родной деревне казался чуть ли не интеллигентом. Он выписывал газету «Суометар»[9] и с горячностью «принимал участие во всех народных начинаниях». Вернее, он пока лишь рассказывал о них равнодушным своим односельчанам, пользуясь любым подходящим случаем. Подобный случай мог представиться и здесь. Позже, вечером, за бражкой не плохо было бы сообщить людям свое мнение о некоторых важных вопросах. Ради этого стоило даже повязать дранку — пусть неумело, до смешного неловко, поднимая каждую лучину осторожно, как бог знает какую хрупкую драгоценность, и страшно опасаясь занозить пальцы.
Кроме этих троих, пришли два баронских торппаря — Кустаа Канкаанпээ и Вихтори Мэкеля да еще человека три-четыре; среди них, между прочим, был и другой Кустаа — четырнадцатилетий сын деревенской повитухи Прийты.
Работа началась. Сперва все двигались неторопливо и равномерно, но дальше, с каждой новой связкой дранки, увлекаясь, стали набирать скорость. Азарт нарастал по мере того, как одни все больше обгоняли других.
Голос Отто раззадоривал и подхлестывал отстающих:
— Рейку!
Каждый раз он восклицал это первым. Другие еще стучали молотками, а Отто уже заявлял, что готов приняться за новый ряд. Работал Отто с такой легкостью, словно нарочно решил всех дразнить. Его длинные, ловкие пальцы быстро, словно пальцы шулера, сдающего карты, раскладывали дранки в ряд. Он сразу набирал полную пригоршню гвоздей, смешанных без всякого порядка, а затем они один за другим появлялись у него из кулака между указательным и большим пальцами, попадая точно на место острым концом вперед, а шляпкой как раз под молоток. А потом Отто поглядывал на небо, словно скучая и досадуя на то, что приходится кого-то ждать. Он насвистывал, оценивающе посматривал на работу каждого и снова в нетерпеливом ожидании постукивал молотком по рейке.
Анттоо и Преети работали рядом, как он их поставил. Медлительный Преети всякий раз оставался последним, но это было плохим утешением для Анттоо, так как к Преети никто и не относился серьезно. И, значит, последним будут считать его. Однако чем больше он торопился, тем меньше успевал сделать. И когда Отто с язвительностью в голосе вновь прокричал: «Рейку!»—Анттоо чуть не застонал и глухо выругался. Покраснев от злости, он Подгонял себя, но чертыхался вполголоса, так как понимал, что чем громче он выругается, тем более позорным и смешным будет его поражение. Закончив свой ряд, он сразу бросился устанавливать рейку, хотя Преети еще возился со своим участком.
— Да бей же, черт! Сколько можно ждать тебя...
Но Преети не обиделся и тихо, покорно сказал:
— Давай, крепи так. Я этот конец могу и сверху набить.
Отто вытянул шею, как будто только сейчас заметил этy стычку, и проговорил:
—Так, та-ак. Давай, Преети, поторапливайся, а то Анттоо нервничает. Только он разошелся, а ты...
Анттоо усмехнулся презрительно и горько:
— Ух. са-тана-а! Был бы у меня свой молоток, так я бы показал. А то попалась под руку эта чертова колотушка, когда я собирался сюда... Не посмотрел как следует. Это же старый хозяйский молоток, черт! Такой же тяжелый, дурак, как и сам старик...
— Нy. не говори, тот-то старик был все-таки получше. Гляди, какого молодца он сумел сделать на старости лет.
Все поглядели на сына Прийты, так как Отто без всякого стеснения высказал правду: Кустаа был незаконным сыном старого Теурю, отца теперешнего хозяина Теурю. Но напрасно ждали они, что Кустаа смутится. Это был странный мальчишка, своенравный и упрямый. Он никогда ничего не хотел делать, и потому уже само его появление на стройке было настоящим чудом. В ответ на слова Отто он только хмыкнул:
— Да, неплохо сработал старик, надо сказать.
Но в самый разгар работы Отто вдруг заметил, что он уже не впереди всех. Очередной пролет Кустаа закончил раньше его. Впрочем, это была, можно сказать, случайность. Однако теперь Отто взялся за дело всерьез. Он уже не посвистывал и весь ушел в работу, хотя в его движениях не было заметно никакой торопливости. У него как будто выросли крылья. Приближался гребень крыши, и Кустаа сдался, убедившись, что за Отто не угнаться.
Когда скат был закончен, некоторые предложили сделать передышку. Но Отто сразу же перенес козелки на другую сторону крыши, заявив:
— Когда помогают соседу, то не отдыхают. Поднажмем, ребята, скорее кончим!
И вот пошли крыть второй скат. Работали без обычного в таких случаях веселья — это было изнурительное, беспощадное состязание. Не было слышно шуток. Лишь ожесточенно стучали молотки. Каждый изо всех сил старался обогнать соседа. И время от времени, врезаясь в монотонный стук, звенело восклицание Отто:
— Рейку!
Анттоо колотил с остервенением. Вечернее солнце, отсвечивая от белой дранки, немилосердно слепило, едкий пот, ливший ручьями со лба, жег глаза. Анттоо бил молотком вкривь и вкось, гвозди у него гнулись, он отбрасывал их прочь, роняя при этом связку дранки и чертыхаясь.
— Дьявольщина... Неужели тут леса не хватает, что надо крышу крыть черт знает чем... горбылем сучковатым!.. — ругался он.
Заодно он бранил и гвозди, как будто нарочно желая вызвать Юсси на ссору. Но Юсси не вступался за свои гвозди и дранку. Он только молча постукивал молотком, скромно помогая другим работникам. Потому что Юсси не мог блеснуть там, где главным достоинством были ловкость и быстрота.
Но сброшенная вниз связка дранки возмутила беднягу Халме, которому стоило большого труда приготовить ее. Как ни берегся он, а уж, разумеется, занозил себе пальцы. И одной рубахе, он суетился, таскал охапками дранье, нанизывал его на шпагат и подавал связки наверх.
