про себя подумал: “Не может же быть, что всё это я выдумал?” Я стал усиленно прокручивать в памяти всё, что когда-то говорила мне Катя.
— Ты вроде говорила, что у тебя был муж и дети…
— Послушай, Женя, — перебила она меня, не дожидаясь дальнейшей ахинеи с моей стороны, — Я, конечно, ожидала от тебя многого, но не такого же?! Ты что, в конец умом тронулся? Ничего подобного я тебе никогда не говорила. Меня зовут Катя, и никакого мужа у меня нет. Я ещё маленькая для этого! — воскликнула нервно она.
— Да, вот оно свойство человеческой памяти, — подумал я, — Со временем у всех вся ненужная информация из прошлого окончательно стирается. У всех, но почему-то не у меня! Почему так? — напряженно осмысливал я. — Прямо проклятье какое-то! Ладно, проехали! Забыто, так забыто! Вряд ли стоит ещё раз возвращаться к этой теме.
С тех пор общение с Катей как-то не заладилось. Естественно, кто захочет общаться с больным на голову придурком вроде меня? В итоге с Катей мы виделись всё реже и реже, пока наше общение не сошло на нет.
***
Учёба в школе тоже не заладилась, и вскоре мать перевела меня в школу с гуманитарным уклоном. Завучем работала её старая подруга, поэтому меня приняли туда без всяких трудностей. Но и гуманитария из меня, по всей видимости, не вышло. Всё те же тройки гордо окропляли мой дневник. Впрочем, это было прогрессом в сравнении с первой школой, в которой я удостаивался одних неудов. Мать с утра до вечера убеждала меня в том, что я дебил, пока я и сам в это не поверил. Из этой школы мне тоже пришлось уйти. Мать пристроила меня в третью за год школу, в двух шагах от нашего дома, где учились, судя по аудитории, дети — тугодумы. Вот там я, наконец, и проявил весь свой скрытый потенциал, впервые ощутив себя довольно уверенно, окончательно убеждаясь в том, что я истинный дебил. С таким вот позитивным настроем изо дня в день я ходил в дебильную школу, общаясь с местными отморозками, как их величали окружающие.
Первое время возвращаясь из школы, я тут же бежал во двор, в надежде поиграть в футбол с мальчишками из нашего двора, но они по старинке шугались меня, как прокажённого, отвешивая презрительные взгляды и оскорбления в мою сторону. Мне ничего не оставалось делать, как понуро возвращаться домой, и за отсутствием иных дел приступать к выполнению домашнего задания. Перечитав за несколько месяцев всю школьную литературу, намеченную по программе на год вперёд, я приступил к чтению более серьёзной литературы. Особенно меня интересовала фантастика. Так я стал одним из начитанных «дебилов» в школе. Профессора стали выделять меня из общего числа детей, отмечая мои познания в различных областях. За это время я так же увлёкся, ранее презираемой мною математикой. В свободное от школы время я посещал математический кружок и со временем стал щёлкать задачки только так. Во мне, будто произошли резкие перемены. Вдруг стало как-то всё интересно. Появился вкус к жизни. Ужасно хотелось учиться, познавать что-то новое с неистовым рвением. Одним словом, появилось нестерпимое желание вырваться из тех жутчайших условий, в которых мы с матерью до сих пор пребывали. Я знал, что вырасту, и сделаю всё, чтобы никогда больше не терпеть тех лишений, которые испытывал сейчас. Смотреть было противно на наше жалкое существование. Я вдруг вспомнил, как когда — то не ценил то, что имел. Не общался с теми, кого считал ниже себя по статусу и положению, как, наверное, теперь делали эти мальчишки, не желающие общаться со мной, потому что я не дотягивал до их круга, потому как все они были из достаточно обеспеченных семей, а я…
— Нищий! — вот, как они величали меня. — Нищий! Нищий! — слышал я вдогонку их крики и от этого становилось так горько, что хотелось назло им быть только лучше, умнее, успешней что ли. И день за днём я совершенствовался, не давая себе стоять на месте.
— Я верну своё состояние! — не унимался я. — По какому такому праву? Как? Да просто, в наглую, заявлюсь и скажу, мол здравствуйте, я Андрей… как там меня по фамилии? Ах да, конечно — Борисов. Так вот, заявлюсь и скажу: «Здравствуйте, я ваш родственник, точнее душа того родственника, на деньги которого вы все сейчас жируете. Так что давайте-ка, возвращайте мне всё то, что по праву принадлежит мне! Представляю, какие они скорчат гримасы, хотя нет, даже не представляю. Да они и на порог то меня не пустят, не говоря уже обо всём остальном! А ведь эти сволочи сейчас живут в моих домах по всему миру, катаются на моих лимузинах и тратят мои деньги! Несправедливо! А есть ли справедливость в этом мире?
***
— Мои родственники тратят мои деньги, — снова мелькнула у меня в голове мысль, когда в канун Нового года я отмечал свой восемнадцатый день рождения в кругу своих одногруппников. На тот момент я жил в обычной общаге одного из престижнейших вузов страны МГУ, в который попал на конкурсной основе, не имея за душой ни гроша.
— Придётся завоёвывать этот мир с нуля, в то время как мои бывшие родственники до сих пор продолжают преспокойно тратить мои кровно нажитые средства! — вертелась в моей голове всё та же мысль.
— Минуточку, мои деньги. Вот здесь поподробнее, — взглянув на новогоднюю ёлку меня вдруг посетила одна довольно неординарная мысль. — Мои деньги лежат сейчас в Швейцарском банке … — здесь я на мгновение ушёл в себя, припоминая вдруг его название. — Погоди те ка, но доступа к этим деньгам у них же нет! Они ведь и понятия не имеют куда я вывел деньги в девяностые! От этой мысли у меня даже закружилась голова. — Господи, как же я об этом раньше то не подумал?! Конечно же, деньги они не могут тратить, ведь для того, чтобы их получить, нужен специальный числовой код, который, по всей видимости, знал только я. «Код на предъявителя». Меня аж в пот бросило от этой мысли, пришедшей, как озарение. — А это значит — неважно, кто может прийти в банк и снять деньги, главное, чтобы этот человек знал числовой код. Таков был мой уговор с банком. При том никакого паспорта при получении средств не требовалось, а свою былую подпись, в случае необходимости, я в любой момент мог воспроизвести с ювелирной точностью. Так вот откуда
