Сэм допил свое вино и вновь наполнил кубки.
— За день грядущий, колесничий!
— За кровь, Бич, за кровь и за погибель!
— Кровь может быть и нашей, Бог Смерти. Но коли мыприхватим за собой достаточно врагов…
— Я не могу умереть, Сиддхартха, кроме как пособственному выбору.
— Как это может быть, Господин Яма?
— Пусть у Смерти останутся свои маленькие секреты. Да ямогу и отказаться от права выбора в этой битве.
— Как пожелаешь, Господин.
— За твое здоровье и долгую жизнь.
— За твои.
Рассвет в день битвы выдался розовым, как свежеотшлепанноедевичье бедро.
С реки тянулся легкий туман. На востоке золотом горел МостБогов, погружаясь другим своим, темнеющим концом в отступающую ночную мглу,словно пылающим экватором делил пополам небеса.
На равнине у Ведры ждали своего часа воины Дезирата. Пятьтысяч человек, вооруженных мечами и луками, пиками и пращами, дожидались битвы.Стояла в первых рядах и тысяча зомби, ведомых живыми сержантами Черного,которые управляли всеми их движениями посредством барабанного боя; легкийутренний ветерок перебирал шарфы черного шелка, которые, словно змейки дыма,вились над их шлемами.
Сзади расположились пятьсот копейщиков. В воздухесеребряными вихрями висели ракшасы.
Временами откуда-то из еще не рассеившихся сгустков тенидоносился рык какого-то дикого обитателя джунглей. Огненные элементали рдели наконцах веток, на наконечниках копий, на флагштоках и вымпелах.
Ни одно облачко не омрачало небесную лазурь. Трава ещесохранила утреннюю влагу и сверкала россыпью росинок. В рассветной прохладепочва хранила ночную мягкость и готова была оставить на себе отпечаткипопирающих ее ног. Под небесами глаза переполняли серые, зеленые, желтые тона;Ведра вскипала меж берегов водоворотами, собирая листья с обступивших еегурьбой деревьев. Говорят, что повторяет вкратце каждый день историю всегомира, медленно проступает из темноты и хлада, пробуждаемый чуть брезжущимсветом и нарождающимся теплом, расцветает утро — и щурится уже пробудившееся сознаниесквозь сумятицу алогичных мыслей и ералаш не связанных друг с другом эмоций, кполудню все дружно устремляется к строгости порядка, чтобы потом медленно,горестно течь под уклон, сквозь скорбный упадок сумерек, мистические видениявечернего полумрака, — к энтропийному концу, каковым снова оказываетсяночь.
Наступил день.
На дальнем краю поля виднелась черная линия. Острый звуктрубы прорезал воздух, и линия эта двинулась вперед.
Сэм стоял на боевой колеснице во главе своих войск, блестелиего вороненые доспехи, смерть таило в себе длинное серое копье. Послышалисьслова облаченной в алое Смерти, его колесничего:
— Первая волна — это ящерная кавалерия. Прищурясь, Сэмвсматривался в далекую линию.
— Вот они, — сказал возница.
— Отлично.
Он взмахнул копьем, и, словно белопенный прибой, устремилисьвперед белые огни ракшасов. Шагнули вперед зомби.
Когда сошлись друг с другом белая волна и темная линия,разнесся по всему полю гвалт смешавшихся воедино голосов, шипение и бряцаниеоружия.
Остановилась темная линия, поднялись над нею огромныесгустки пыли.
А затем все покрыли звуки пробуждающихся джунглей, это вофланг противнику пущены были собранные по лесам хищники.
Под медленный, размеренный ритм барабанов маршировали зомби,а перед ними текли вперед огненные элементали, и блекла и выцветала трава на ихпути.
Сэм кивнул Смерти, и их колесница медленно двинулась сместа, мягко покачиваясь на своей воздушной подушке. У него за спинойзашевелилось воинство Дезирата. Владыка Кубера спал в это время мертвым сном,наглотавшись снотворных, в сокровенном укрытии под городом, Госпожа Ратри начерной кобыле следовала за рядами копейщиков.
— Их атака отбита, — сказала Смерть.
— Да.
— Вся их кавалерия расстроена, и звери все ещесвирепствуют среди нее. Они до сих пор не перестроили свои порядки. Ракшасыобрушились на них с небес, как ливень. А теперь их настиг огненный поток.
— Да.
— Мы уничтожим их. Как раз сейчас видят они, какбезмозглые выпестыши Ниррити наступают на них, вышагивая все как один, в ногу ибез страха, под равномерный и жуткий барабанный бой, — и ничего нет у нихв глазах, ничего. А над головами зомби видят они нас, словно окруженныхгрозовой тучей, и видят они, что Смерть правит твоей колесницей. И чаще бьютсяих сердца, и холод сковывает их члены. Видишь, как рыщут среди них дикие звери?
— Да.
— Пусть не трубит никто в наших рядах победу,Сиддхартха. Ибо это не битва, а бойня.
— Да.
Зомби убивали всех, кто попадался им на пути, а когда падалкто-то из них самих, не раздавалось ни слова, ни звука, ибо им было все равно,а слова для нежити ничего не значат.
Они прошлись по всему полю, и все новые волны воиновобрушивались на них. Но кавалерия была разбита, пехотинцы же не могли устоятьпротив копейщиков и ракшасов, зомби и пехоты Дезирата.
Острыми как бритва лезвиями прорезала колесница ряды врагов,словно пламя, пролетая по полю, управляемая Смертью. Посылаемые в нее снаряды икопья сворачивали в полете на полпути под прямым углом и падали далеко отбоевой машины и ее экипажа. Темное пламя плясало в глазах Смерти, а самколесничий, казалось, слился с двумя кольцами-близнецами, при помощи которыхуправлял он своим детищем. Снова и снова безжалостно направлял он его наврагов, и копье Сэма жалило, словно жало змеи, когда они проносились сквозь ихряды.
Откуда-то прозвучал сигнал к отступлению. Но почти некомубыло к нему прислушаться.
— Утри слезы, Сиддхартха, — сказала Смерть, —и перестрой войска. Пришло время усилить натиск. Меченосец Манжушри долженотдать приказ о наступлении.
— Да, Смерть, я знаю.
— Поле осталось за нами, но еще не вечер. Богинаблюдают, оценивая наши силы.
Сэм подал поднятым копьем сигнал, и его войскавсколыхнулись. Затем они вновь замерли на месте. Вдруг все стихло, ни ветерка,ни звука, повсюду разлилась неподвижность. Синело небо. Утоптанное тысячаминог, серо-зеленым ковром расстилалось поле. Вдали, словно призрачная ограда,висела пыль.
Сэм оглядел ряды своего воинства и взмахнул копьем.
В этот миг ударил гром.
