его ноге… Баллы встревожился — украли! Взобрался на возвышавшийся невдалеке бархан. Вокруг — никого и ничего. Там позади, где их шалаш, неподвижно стоит Караджа. Видно, предчувствие беды овладело и им. Мальчик снял щапчонку и помахал ею над головой. Старик заторопился к Баллы.
Не дожидаясь Караджа, парнишка пошел по следу. Вот здесь еще одного верблюда освободили от веревки. А тут развязали ноги третьему и всем остальным… Освобожденные от веревок верблюды, видимо, испуганно шарахнулись в разные стороны. Баллы высказал Карадже свои предположения, когда тот, запыхавшись, догнал его.
— Украли определенно! Увели! И сильно торопились, гнали вовсю верблюдов! — схватился за голову Караджа.
— Караджа-ага, посмотрите на след этого вора. Широко шагал. Видно, очень высокого роста. Носки его чуть скошены внутрь. А вот тут даже земля вдавлена. Видите? Наверно, крупный человек…
— А чабан сокрушался:
— Худо нам, дружище. Что я теперь людям скажу, к которым нанимался? Ведь сам же виноват, надо было находиться возле верблюдов. Будь он неладен этот день!
Баллы впервые в жизни видел, как взрослый человек впадал в отчаяние. Широко раскрыв глаза, он смотрел на Караджа, — действительно, как же он расплатится с хозяевами за восемь пропавших верблюдов. Мальчик осторожно подошел к чабану.
— Караджа-ага, — тихо потянул он его за рукав, — не убивайтесь, мы найдем верблюдов по следам, если их загнали даже под землю, и там отыщем!.. Караджа-ага, не сокрушайтесь так сильно. Пойдемте.
Караджа взглянул на Баллы:
— Пошли, сынок! — проговорил он и благодарно коснулся мальчишеского плеча.
Баллы, пригибаясь, терпеливо шел по следу верблюдов сквозь заросли бурьяна и колючки. Вот он немного задержался:
— Караджа-ага, еще один след лошадиных копыт, верблюдов увели двое всадников.
Старый чабан не мог так быстро идти, он часто останавливался, а то и присаживался отдохнуть. Снова спешил и снова отдыхал. Баллы ждал его, а иногда вместе с ним отдыхал. Караджа то и дело снимал с головы тельпек, вытирал им струящийся по лицу пот. Оба выбились из сил. Одежда на них намокла, хоть выжимай.
Когда они приблизились к Яндаклыагызу, стало темнеть. Следов теперь не различить. Не зная что делать, завернули к одиноко видневшейся кибитке. Она была окружена низеньким забором. Здесь уже Баллы шёл следом за Караджа.
Перед черной кибиткой низенький домик, у порога полно людей. Приблизившись к кибитке, Караджа подумал: «Неужели мы пришли не вовремя, к трауру?» — И замедлил шаги. — Нет, плача не слышно. Может, там жертвоприношение?»
Во дворе их встретил коренастый молодой человек. Обменялись расспросами о здоровье, жизни. Затем он раскинул им в сторонке кошму, поставил перед каждым по чайнику. Расстелил дастархан и сам сел рядом.
— У вас какое-то срочное дело, что-то оба вы очень уж тревожны и рассеяны?
— Да вот пасли мы верблюдов…
— Л, понятно, Ходжам-ага сейчас же вас примет. Вейте спокойно чай, — проговорил он и, торопливо поднявшись, исчез в кибитке, где горел свет.
Вскоре из той кибитки, ведя за руку какую-то девушку, вышла сгорбившаяся старушка. И сразу туда направился, поддерживая на плечах хурджун, высокий джигит, видимо, со своей женой. Коренастый, высунув голову из кибитки, сказал:
— Немного подождите. Я сам вас позову.
Молодой джигит с женой вернулись во двор на расстеленную кошму. Недолго пришлось ему ожидать, Коренастый подал знак, что, мол, можно входить. Они скрылись за порогом. Что там говорилось, — не было слышно. Вышел коренастый, подхватил возле очага большой чанак[4], принес и поставил его перед гостями.
— Это дограма-чорба[5] из свежего мяса, не мешкайте, ешьте, — бросил он и снова скрылся в кибитке.
Караджа и Баллы не ели с самого утра. Они торопливо принялись за еду. С пальцев текло масло, а они ели быстро, жадно набивая рот мясом и чуреком. Шурпы в чанаке было много, движение их рук постепенно замедлялось. Они ели и посматривали по сторонам, пытаясь понять, куда же мы все-таки попали?
Наконец Караджа догадался, что они забрели в дом знаменитого Кара-ходжа. И испугался этой догадки.
Из кибитки вышли джигит с женой. Но его хурджун теперь уже не висел на плечах, а опустошенный легко покоился на руках. Едва дождавшись, когда они выйдут, в кибитку устремился высокий, старый человек. В освещенном проеме двери оказался заметен коврик у него в руках…
Караджа и Баллы покончили с шурпой. Вытерли замасленные руки об дастархан.
Вскоре появился опять высокий старик, но уже с пустыми руками. Затем все, посетившие кибитку, нырнули в темноту. Их проводил все тот же коренастый человек.
— Сперва аллах, а потом Ходжам-ага вам помогут. И пусть все ваши болезни исчезнут навсегда, — донесся голос провожатого. Затем он подошел к Караджа и Баллы:
— Поели, попили?
— Да, да, возблагодарит вас аллах!..
Коренастый нагнулся, поднял чанак и дастархан!
— Ходжам-ага ждет вас, идите, — сказал он и отправился по своим делам.
Если бы тот так быстро не ушел, Караджа бы ему ответил: «У нас нет дел до Ходжам-ага. Мы сюда случайно попали». Но что же делать теперь, их ведь Ходжам-ага ожидает. Только как пойдешь в убогом чабанском наряде к такому уважаемому человеку? Да и отблагодарить его нечем. Караджа прикидывал так и этак. Но выхода не видел.
— Пойдем, сынок! — сказал он, наконец, и направился к кибитке, где горел свет.
Переступили порог. Почтительно поздоровались. Посреди комнаты на богатом ковре, поджав под себя ноги, сидел сухощавый человек. На голове его — желтый тель-пек с короткой шерстью. Накинутый поверх белой одежды полосатый шелковый халат свисал с плеч. Полы халата прикрывали ему колени. Под правым коленом небольшая подушечка. Возле него на деревянной шкатулке в вышитой сумочке лежала толстая книга. Со стены свисали ковровые торбы с длинной бахромой.
Хозяин кибитки еле заметным наклоном головы ответил на приветствие вошедших. Справа от себя, возле очага, указал им место. Когда смущенный всем этим Караджа попытался сесть подальше, Ходжам подал ему знак придвинуться ближе к лампе. Баллы опустился рядом с чабаном. Теперь на них обоих падал яркий свет.
Не произнося ни слова, он внимательно оглядел их своими черными, почти круглыми глазами. Вошедшие сидели, низко опустив головы. Когда Ходжам почтительно справился о их здоровье, Караджа еле слышно ответил:
— Слава аллаху.
— Откуда идете?
— С пастбища Гагшал.
— Это твой сын?
— Нет, следопыта Мурадгельды.
— Как зовут?
— Баллы.
— А как тебя зовут?
— Караджа.
— Пока аллах с нами, дела наши будут со временем улажены. Как говорится: «Поспешность от шайтана, терпеливость — от аллаха». Не спешите, проявите терпение! Караджа, вам нельзя так быстро ходить. В вашем сердце изъян. А жить с таким изъяном нелегко. Ходите медленнее,
