не поднимайте тяжести…
— Пришлось спешить, Ходжам-ага.
— Мы все знаем. Когда мы говорим, вы должны сидеть молча. Баллы, хвала аллаху, умный мальчик. В будущем он станет хорошим следопытом, даже искуснее своего отца. Не печальтесь, вы найдете пропавших верблюдов.
Ходжам прервал свою речь. Пораженный его осведомленностью, старый чабан не сводил с него глаз. Ходжам неторопливо достал из сумочки толстую книгу в кожаном переплете, поднял кверху, дотронулся ею до широкого блестящего лба, а потом и до толстых темных губ. Затем положил книгу на шкатулку и раскрыл на середине. Долго и внимательно вглядывался в ее страницы. Потом заговорил:
— Девять верблюдов. Два верблюжонка. Всего получается одиннадцать. Да золотистая верблюдица скоро должна принести приплод. С трудом передвигается… Они и сейчас идут. Их ведут два всадника. В книге видно — один конь крупный, серой масти, а другой — гнедой. Серого коня вы должны знать. Правда, Караджа?
Караджа вспомнил серого коня Таймаз-котура и поспешно подтвердил:
— Правда, Ходжам-ага, все, что вы говорите, правда.
Ходжам закрыл книгу. Вложил ее обратно в сумку и водворил на прежнее место. Затем он протянул правую руку к двери и, словно пытаясь что-то изловить, трижды махнул кистью. В дверях появился коренастый человек.
— Наши гости сильно устали. Укажите им место для ночлега. Завтра до рассвета накормите их и проводите в дорогу. У Караджа больное сердце, подыщите ему осла.
И потом добавил, обращаясь уже к посетителям:
— Идите, да поможет вам создатель, да будут вам добрые ангелы спутниками.
Он опустил голову и стал читать молитву. Взгляд Баллы упал на гору ковров, халатов, узлов, которые лежали позади Ходжам а. В это мгновение тот поднял голову и произнес: «Оминь!».
Все вслед за Ходжамом провели руками по лицу.
— Ходжам-ага, да возблагодарит вас аллах, сейчас у нас ничего нет, но будем живы, найдем верблюдов, и я в долгу не останусь, — низко кланяясь и пятясь, Караджа добрался до двери.
Коренастый человек, видимо, обозлился на них за что-то: ни постели им не дал, ни подушки. Караджа и Баллы, подложив под головы свои тельпеки, улеглись спать на той кошме, где ужинали. Мысли блуждали и путались в голове. «Человек на сером коне, это, наверно, тот, кто и у вас с папой украл верблюдов», — шепнул мальчик.
— Ну, да. Конечно, Таймаз-котур. Ведь Ходжам-ага сказал, что и ты его тоже знаешь.
Усталый Баллы тихо отозвался на слова чабана: «удивительно!». — И тут же смолк. Быстро заснул и Караджа. Парнишке приснился сон.
Накинув на плечи длинный шелковый халат, Ходжа идет вперед. И вдруг, превратив свой полосатый халат в крылья и подхватив Баллы, он взлетает. Сверху они замечают цепочку верблю́дов, движущихся по широкому ущелью Черной горы. Впереди всех шагает верблюдица Баллы. Ведущий верблюдов Таймаз-котур, увидев летящего Ходжа, бросается наутек, хлестал кнутом своего серого коня. Ходжа с высоты бросает мальчика на золотистую верблюдицу. Падая и переворачиваясь в воздухе, Баллы просыпается.
Только начало светать. Он видит, как мучается, наверно, тоже от сновидений Караджа: что-то бормочет несвязное, и вдруг, испуганно вскочив, широко раскрывает глаза. Увидев Баллы, он облегченно вздыхает. В это время коренастый приносит им чай и чурек.
ХОДЖАМУРАД
Караджа и Баллы, примостившись вдвоем на белюм ишаке, пустились в путь. Вокруг посветлело. Баллы спрыгнул с ишака и быстро пошел по следам верблюдов. Узенькая тропинка, по которой они прошли, вела к железной дороге. А Караджа долго молчал, видимо, о чем-то раздумывая. Потом заговорил вслух:
— Эх, да буду я его жертвой, до чего же сильный человек Ходжам-ага! Назвал приметы всех наших верблюдов. Можно сказать, указал на вора. Да что там верблюды и вор! Знает даже, что у меня больное сердце. Видал, Баллы, какие есть на земле большие люди?. Этот ученый человек знает обо всем на свете! Даже рассказывают, что однажды он утром совершил намаз в Яндаклыагызе, а предвечерний прочитал уже в селе Баба-Дайхан возле Теджепа. Говорят, он перелетел через пески над Кыр-Кую, Букуреленом. Аллах поистине всемогущ. Люди на ишаках и верблюдах с трудом добираются до Теджена за шесть или семь дней.
Караджа умолк и снова задумался. Баллы вспомнил ночной сон.
— Караджа-ага, я во сне видел, как летает Ходжам-ага.
— Ну-ка, сынок, расскажи свой сон, да провозвестят пророки твоими устами!
Парнишка поведал сон со всеми подробностями. Чабан внимательно его выслушал:
— Сынок, твой сон прекрасен. Ходжам-ага поможет нам. Мы найдем своих верблюдов. Тогда я приеду, чтобы вернуть Ходжам-ага ишака и отблагодарить его.
Вот следы пересекли железнодорожную колею. Поперек песчаной дороги, идущей параллельно железной, были хорошо видны отпечатки ступней. Верблюдов, наверно, погнали в горы.
Прозорливость Кара-ходжа произвела на мальчика сильное впечатление. «Стать бы таким всезнающим, как он. Смотреть бы в книгу и узнавать, кто верблюда, а кто осла потерял! И кто вор — можно узнать. Здорово! Диву даешься, неужели на страницах книги видно, как верблюды, словно мураши, движутся цепочкой? А как он здорово узнает про болезни. Стать бы таким ученым и сильным человеком, как Ходжам-ага. Где интересно он учился и где достал эту книгу?..»
А Караджа тоже вспомнил свой вчерашний сон. Он также был связан с Таймаз-котуром, который не убегал, как во сне Баллы, а размахивал смертоносным оружием. «Разве можно идти к нему за своими верблюдами с малым ребенком? Выхратит саблю, набросится, и вчерашний сои сбудется. Впрочем, может он и не станет нас убивать, заставит вести собственных же верблюдов за границу, а там продаст нас вместе со скотиной. Скорее бы разведать, где верблюды, а затем послать Баллы в село: пусть Мурадгельды-ага сам придет. Он получше нас знает, что делать».
Старый чабан сокрушенно качал головой. «Как я покажусь Курбанлы или Таймазу. Они сразу же узнают меня и, схватив за ворот, крикнут: «Ты и раньше приходил к нам, и, назвавшись сыном Чорли-бая, увел трех верблюдов. Что я отвечу, если они обзовут меня обманщиком, вором и потребуют заплатить за животных, которых мы тогда увели? Но, может быть, они меня и не узнают? В прошлый раз я ведь был в одежде байского сына. Красный халат путался у меня в ногах. Черный большой тельпек закрывал лицо, еле глаза были видны, А сейчас я в одежде чабана. К тому же Курбанлы тогда, кажется, не очень-то и приглядывался к нам. Пожалуй, они меня не узнают, нет, не-ет..»
Вскоре они добрались до села Тязекала. Караджа заметил покосившуюся кибитку на окраине.
— Сынок, давай зайдем в эту кибитку, выпьем воды да спросим хозяев: не видели
