было подумал, что сможет устроить Флоренца в общем доме, в комнате, где сам жил. Только вот его угрюмый напарник сказал, что ничего подобного им не позволят.
— Мне, может, как-то за ворота попасть? — спросил мальчишка с надеждой. — А там притворюсь, что в город пришёл устраиваться, и мне дадут место.
— От ворот поворот тебе дадут, — осадил его Симен. — Что семнадцати тебе нет, и слепой разглядит.
Флоренц опустил голову.
— Я же сказал, не кисни, выход найдётся, — встряхнул его Гундольф. — Слышишь? Если назад не хочешь, значит, и не пойдёшь.
Он примолк ненадолго, а затем сказал:
— Есть у меня одна мыслишка. Она, может, слегка сомнительная, ну так выбирать не приходится. Симен, подменишь меня ещё на час?
Тот пробурчал что-то себе под нос.
— Ну, будем считать, что ты согласен, — сказал Гундольф.
— Согласен, не согласен — я вижу, меня тут особо и не спрашивают, — внятно произнёс бородач. — Ты, новичок, ходячая беда. Не успел появиться в городе, уже встрял в дела.
— Да ты не понимаешь, тут…
— И понимать не хочу. И не рассказывай мне. Рассказал — впутал, а я от дел, что дурно пахнут, держусь подальше. Иди уже, и вернись, как обещал. Ох и дали напарника — что есть, что нет.
— Вернусь, вернусь. Пошли, Флоренц. Да живее, пока не рассвело.
Глава 23. Флоренц. Знакомые и незнакомцы
Пока шли, Гундольф рассказал о заброшенном квартале, куда, похоже, местные не суются почти никогда.
— Ну, по ночам только, — прибавил он, — там бывают люди, что проворачивают какие-то тёмные делишки. А нам оно и на руку даже. В развалинах этих целый склад припасов, и я так думаю, если понемногу брать, они и не поймут. Найдём сейчас домишко попрочнее, и сможешь там укрыться. В тёмное время, понятно, придётся сидеть тихо. Если заметят, вряд ли пожалеют.
Мальчишка поёжился и замедлил шаг.
— Так там, наверное, и сейчас опасно, — нерешительно сказал он. — Может, дня дождёмся, тогда?
— Сейчас уж все разошлись, — подбодрил его Гундольф.
— А ты откуда знаешь?
— Так вышло, пришлось им помогать. Куда-то они возят припасы на лодочке, тайно. Сам пока ничего не узнал.
Остались позади ровные улицы и дома, в которых кое-где уже загорались огни. Миновав расчищенное место, путники оказались в тёмном квартале, где булыжник, того и гляди, поставит подножку. Просели кровли, покривились стены. Многие дома и вовсе рассыпались, как гнилые зубы.
— Думаешь, найдётся тут хоть один надёжный? — спросил Флоренц, озираясь.
С домом Эриха эти ни в какое сравнение не шли. Пожалуй, были даже хуже, чем руины в старом городе, где они с братом мечтали о лучшей жизни.
Хотя сейчас уж лучше в любой из этих развалюх, чем возвращаться к Эриху.
— Гляди, — указал Гундольф, — вот вроде неплохой. Стены, хоть и с трещинами, держатся ровно. Крыша ещё не упала, и даже стекло осталось. Вот его давай осмотрим… нет, погоди, я первым пойду. Мало ли, пол провалился.
Когда они подошли ближе, послышался странный шум. Спутник Флоренца насторожился.
— Это ещё что? — сказал он вполголоса. — Ш-ш-ш!
Мальчишка застыл, прислушиваясь. Они подождали, но звук не повторился.
— Сам по себе скрипит, наверное, — подытожил Гундольф. — Стой тут, жди.
Он поднялся на крошечное крыльцо, потянул дверь, замер на пороге. Оглядевшись, двинулся дальше. Но как только рука его исчезла с косяка, Флоренц услышал крики, шум и звук падения. Что-то в доме загремело и затрещало, и дверь, которую больше не придерживали, хлопнула.
Там кто-то был!
Мальчишка сжался от страха. Ясно, какие люди могли укрываться в заброшенном квартале, таиться и нападать из засады. И враг не один — слышался целый хор голосов. Но чувствовал Флоренц: если струсит, убежит, бросит Гундольфа — никогда себе не простит.
Он присел, нащупал камень. Когда тот, холодный и твёрдый, лёг в руку, стало не так страшно. А потом шагнул вперёд, стараясь ступать беззвучно.
Дверь распахнулась.
— Мальчишку напугали, — раздался голос Гундольфа. — Эй, ты здесь ещё, не сбежал?
— Не стал бы я, — обиженно ответил Флоренц.
— И зря, — сказал ему кто-то, невидимый в черноте дома. — Если видишь, дело дрянь, а у тебя ни силы, ни оружия, так лучше беги.
— Я камень взял, — сердито ответил мальчишка и забросил этот камень куда подальше. Слышно было, как он ударил по стене вдали.
— Входите уже, — посоветовал тот же голос. — И камнями здесь нечего кидаться. Я гляжу, по ночам в этом квартале оживлённо, как на площади в праздник.
Флоренц вошёл. Гундольф придержал его под локоть, направил к стене. Там под ноги попалась скамья, и мальчишка присел.
Небо снаружи только-только начало бледнеть, и в доме этом совсем ничего не было видно. Ещё и окно завесили тряпкой. Лишь у пола в другом конце комнаты желтела щель — долетал свет из неплотно прикрытого люка.
— Так вам, значит, лицо моё было знакомо? — спросил Гундольф у обитателей этого жилища.
— Именно. Конрад сказал, видел тебя во дворце, при Марте, я пригляделся и тоже вспомнил. Мы Хенрика послали, как самого молодого и ловкого, чтобы он тебя выловил, да этот и картоху в миске супа не поймает.
— Да я же не знал точно! — принялся оправдываться второй. — Вдруг вы ошиблись? Темно же, могли не разглядеть. Я проследил, а подходить как-то неловко было.
— «Неловко»! — передразнил его старший и щёлкнул по лбу — парень ойкнул. — Неловко, что мы отрезаны от дома и сидим в паршивом городишке, где не сегодня-завтра станет ещё паршивее, и каждый человек на счету, и время против нас. А ты…
— Так сколько ж вас уцелело? — спросил Гундольф.
— Четверо, — хмуро сказал незнакомец и поскрёб давно не бритую щёку. — Трус один, вот этот скромник, старик и я. Трус подался на север, но мы его заменили девчонкой по кличке Кори, от которой, правда, пока немного толку. Валяется внизу, жар у неё, и Конрад при ней. Одна польза — она нам сюда пробраться помогла и в доме своём устроила, а больше, кажется, уже ни на что не годится. Даже на то, для чего обычно годны девчонки.
Он хохотнул.
— Потому что с виду эта Кори парень парнем, и если бы…
Гундольф поднялся.
— Ещё что скажешь, — произнёс он, — и я слова эти тебе в горло вколочу вместе с зубами. Она вас, значит, вытащила, сидишь в её доме и о ней ещё такое болтаешь? Так внизу она сейчас?
И, не дожидаясь ответа, он направился к люку, приподнял его и за считанные мгновения скрылся с глаз. Крышка опустилась за ним, и
