о нем – им руководил ваш родственник. Наверное, знаете, что послан он был на поимку группы бежавших в эти места колчаковцев. Предположительно – сопровождавших важный груз; возможно, – с драгоценностями… Отряд – погиб. И дело теперь даже не в драгоценностях, которые навряд ли можно найти… Погибли люди, репрессированы непосредственные начальники, отвечавшие за операцию… Наша обязанность – восстановить правду, проверить любую зацепку! Хотя бы это были такие невероятные предположения, как ваши…
Милиционер помолчал.
– Ну, так что, Прохор Николаевич, копаем?
Дед молча кивнул.
Ребята копали молча, остервенело. Промерзлая земля поддавалась с трудом. Окружавшие тесной стеной люди безмолвно, со смешанным чувством любопытства и тревоги всматривались то в обнажающийся с каждым взмахом камень, то на усердно орудующих лопатой и киркой парней. «Неужели он прав? Это так невероятно, неправдоподобно! Но вдруг?..» – читалось в глазах всех. А те все копали и копали, все глубже и глубже вгоняя в землю скрежетавшие от соприкосновения с камнем лопаты, нервно откидывая промерзший грунт в сторону…
Камень оказался значительно больше, чем представлялось; вокруг образовалась уже глубокая яма, а он – круглый и серый – все еще был вырыт лишь наполовину. Среди наблюдавших послышались вздохи разочарования. Но вот тело показавшегося на свет валуна округлилось до формы огромного яйца. Трофим всадил кирку под основание камня и… застыв, поднял изумленные глаза:
– Там что-то есть…
Вокруг засуетились. Скуластый капитан расстегнул плащ и кивнул стоявшему рядом Семену:
– Ну-ка, возьмемся! По команде… Раз, два, три!
Камень зашатался, но выкатить не удалось.
– Так, ребята… Край надо подкопать – уклон вроде бы на эту сторону, – выпрямляясь, сказал капитан.
Трофим, широко расставив ноги, вновь лихорадочно замахал лопатой по краю ямы, стараясь сделать его более пологим.
Вскоре все было готово. Мужчины вновь ухватились за камень, раскачали его и по команде капитана рывком выкатили наружу.
Сначала в образовавшейся воронке ничего, что могло бы напоминать клад, видно не было. Десять пар глаз беспокойно шарили по дну ямы, но ничего не находили. Трофим плюхнулся на колени и, словно отчаявшийся зверек, стал руками сгребать землю с середины ямы… Неожиданно он замер, будто к чему-то прислушиваясь, напрягся и, уже выпрямляясь, двумя руками вытащил темный увесистый ком.
Окружавшие Трофима наблюдатели не сразу поняли, что именно он держал в руках. Лишь, когда слипшийся грунт был расколот на куски и с оставшегося в руках предмета Трошка смахнул последние комки, лишь тогда стало ясно, что это был продолговатый сверток. Он был угольно-черного цвета, лоснящийся и, видимо, некогда перевязанный уже истлевшей проволокой – ржавые полосы густо испещряли его по всей длине.
Руки Трофима мелко задрожали. Он поднял глаза и испуганно оглядел всех, словно вопрошая – оно или нет?
– Золото… – неожиданно прошептал в тишине Савелий. Все изумленно посмотрели на него, как если бы услышали что-то ужасное.
Капитан быстро повернулся к Трофиму и протянул руку:
– Подай-ка сюда!
С минуту Трофим смотрел на незнакомца исподлобья. Участковый кивнул – надо отдать. Трофим угрюмо посмотрел на Захара, затем вновь на все еще стоявшего с протянутой рукой мужчину и с явным неудовольствием вложил в нее сверток.
Скуластый, сердито взглянув на парня, выхватил находку и, отвернувшись, стал осматривать. Однако тут же с недовольным видом разжал правую руку и повернул ее ладонью вверх – пальцы были испачканы чем-то черным. Поднес к носу:
– Деготь, что ли?
– Может и деготь, – буркнул Прохор. – Для пущей сохранности…
Капитан внимательно посмотрел на него и, что-то промычав, опустил сверток на выкатанный ими камень, придерживая сверток рукой, другой выхватил из-под плаща охотничий нож и быстрым движением приставил острие к торцу загадочной находки.
Его окружили. У Павла забилось сердце: что там? Неужели сейчас раскроется тайна, столько мучившая его, объяснятся все сомнения, догадки, страхи? Лишь одно мгновение и…
Но скуластый медлил, словно прощупывая содержимое свертка, он несколько раз потыкал острием по торцу и лишь затем, осторожно ввел лезвие под оболочку.
Из-под мерно движущегося вдоль свертка ножа послышался скрип, похожий на звук разрезаемого картона или пересушенной бумаги. Но сам вид просмоленной чем-то оболочки скорее напоминал окаменевшее от времени полотно старой картины… Не успел Павел подумать об этом, как Прохор продышал над ухом:
– Ишь, как затвердел…
Наконец нож капитана достиг противоположного края свертка. Воткнув нож в землю, он двумя пальцами раздвинул края разрезанной оболочки и медленно, словно мину, извлек из нее нечто, походившее на потемневшую от времени металлическую коробку. Она, по-видимому, так же пачкалась – капитан вновь, морщась, несколько раз оглядел почерневшие пальцы, но, подобрав нож, провел глазом по линии крышки. Затем осторожно приставил острие к ее середине и едва заметно поддел. Крышка щелкнула. Придерживая коробку у основания, он отвел с рукоятки ножа указательный палец и медленно приподнял им крышку… Щурясь, глянул внутрь и уже смелее откинул ее от себя.
Головы затаивших дыхание людей непроизвольно сомкнулись над ним.
– Ой! Что там? – тихо вскрикнула Настя.
– Бумаги… – явно разочарованно произнес Трофим, чувствуя виском шапочку Насти. Они посмотрели друг на друга.
Раздвигая нависавшие над ним головы, капитан поднялся. Он огляделся:
– Иван Иванович, – обратился он к капитану в форме. – Ну-ка глянь, что здесь. У меня руки в какой-то дряни.
Капитан, кивнув, взялся за коробку, но, взглянув на нее, расплылся в беспричинной улыбке.
– Ты чего? – удивленно спросил скуластый, протирая руки полой плаща.
– Теперь, Владимир Андреевич, и у меня руки не стерильные! – Он поискал глазами Павла. – А ну, парень, ты нашел это сокровище, тебе первому и смотреть! Бери осторожно, а я уж держать буду. Тебя эти бумажки в первую очередь касаются…
Все расступились. Павлу стало неловко.
– Не один я… Все мы…
– Ладно, чего уж там, подходи! – заулыбавшись во весь рот, подбодрил милиционер.
– Иди, Пашка, не дрейфь! – подтолкнул Трофим.
Даша кивнула:
– Иди…
Павел приблизился, вдруг онемев, заглянул в протянутый предмет.
Сверху лежал конверт – пожелтевший, продолговатый, размером ровно с коробку.
– Бери и читай вслух, – негромко сказал улыбчивый капитан. – Только осторожно бери – не попорть; бумаги не сегодня писаны… большой исторической ценности.
Павел доставал конверт трясущимися руками – медленно, с вдруг охватившим его страхом и благоговением.
– «Главнокомандующему войсками Северной области генерал-лейтенанту Евгению Карловичу Миллеру. Лично в руки», – прочел он вслух размашистую надпись на конверте и поднял глаза. – Миллеру?! Тому самому?
– Тому-тому! – усмехнулся капитан.
Прохор удивленно прошамкал:
– Это какой же такой?
– Это тот же Деникин… Только на севере был, – буркнул неожиданно Семен.
– Вскрывать? – Павел вопросительно посмотрел на капитана.
– Нет! Клади конверт назад! – Голос скуластого москвича прозвучал неожиданно грубо. Изумленные лица
