— Если ты настаиваешь на мелких делах, — холодно сказалаДелла, — тебе придется организовать свое время, чтобы управиться с работой. Вприемной ждет мистер Натэниэл Шастер.
— Шастер? — нахмурился Перри Мейсон. — Этот проклятыйвзяточник и любитель напустить туману? Изображает из себя великого адвоката, асам бесчестнее тех жуликов, которых защищает. Если подкупить суд — любой дуракможет выиграть дело. Какого черта ему нужно?
— Он хочет тебя видеть в связи с письмом, которое тынаписал. С ним его клиенты — мистер Сэмюэль К. Лекстер и мистер Фрэнк Оуфли.
— А, кот привратника! — адвокат внезапно расхохотался.
Она кивнула. Мейсон придвинул к себе груду почты.
— Ладно, — сказка он. — Соблюдая профессиональнуювежливость, не будем заставлять ждать мистера Шастера. Проглядим толькобыстренько эти неотложные бумаги и посмотрим, не надо ли срочно ответитьтелеграфом.
Он развернул бандероль и нахмурился:
— Это еще что такое?
— Это из Нью-Йоркского бюро путешествий. Имеется одиночнаякаюта «люкс», остановки в Гонолулу, Иокогаме, Кобе, Шанхае, Гонконге и Маниле.
— Кто делал этот запрос?
— Я.
Мейсон отделил бумагу от остальной почты, уставился на нее иповторил:
— Пароходная компания, имеется одиночная каюта «люкс» насудне «Президент Кулидж» — Гонолулу, Иокогама, Кобе, Шанхай, Гонконг и Манила.
Делла Стрит продолжала задумчиво смотреть в блокнот.
Перри Мейсон рассмеялся и отпихнул бумаги.
— Ладно, пусть они подождут, — сказал он, — пока мы неразделаемся с Натэниэлом Шастером. Сиди здесь и, если я подтолкну коленом,начинай записывать. Шастер — скользкая личность. Хотел бы я, чтобы он починилсвои зубы.
Она вопросительно подняла брови.
— У него вставная челюсть, — пояснил он, — и она протекает.
— Протекает? — не поняла она.
— Да. Если перевоплощения действительно существуют, то он,наверное, в прошлой жизни был китайцем-прачкой. Когда он хихикает, онобрызгивает собеседников, как китаец-прачка прыскает на белье, когда гладит.Обожает здороваться за руку. Я его терпеть не могу, но нельзя же оскорблятьнапрямую. Пусть только попробует выкинуть какой-нибудь фокус — я забуду обэтикете и вышвырну его вон.
— Кот должен быть польщен, — сказала Делла. — Ведь столькозанятых людей тратят время, чтобы решить, можно ли ему оставлять на постелиследы грязных лапок.
Перри Мейсон расхохотался.
— Валяй, — сказал он, — растравляй рану! Ладно, я готов.Шастер постарается подзадорить своих клиентов на драку. Если я от нее уклонюсь— он внушит им, что вынудил меня пойти на попятную, и сдерет с них хороший куш.Если я не отступлю, он скажет, что пострадает все наследство, и выкачает из ниххороший процент. Вот что я получаю за тот блеф о конфискации наследства.
— Мог бы и мистер Джексон с ними поговорить, — предложилаДелла.
Перри Мейсон добродушно усмехнулся:
— Нет уж, Джексон не привык, чтобы ему брызгали в лицо. Я-тос Шастером встречался. Пусть они войдут.
Он снял телефонную трубку и сказал секретарше в приемной:
— Попросите ко мне мистера Шастера.
Делла Стрит воззвала в последний раз:
— Пожалуйста, шеф, пусть дело возьмет Джексон. Ты ввяжешьсяв неприятности. Стоит ли тратить время на борьбу вокруг кота?
— Кошки и трупы, — сказал Мейсон. — Не одно, так другое. Ятак давно занимаюсь трупами, что живая кошка может оказаться восхитительнымразнообразием по сравнению…
Дверь открылась. Блондинка с большими голубыми глазаминевыразительным голосом объявила:
— Мистер Шастер, мистер Лекстер, мистер Оуфли.
В комнату стремительно вошли трое мужчин. Во главе былШастер — подвижный и миниатюрный, он суетился, точно воробей, выглядывающийсквозь осенние листья.
— Доброе утро, господин адвокат. Тепло сегодня, верно?
Он суетливо прошелся по комнате, протягивая руку дляпожатия. Нижняя губа его отвисла, открывая рот, полный зубов; между зубамивиднелись щели. Мейсон, возвышаясь над низеньким человечком, точно башня, подалему руку и спросил:
— Давайте уточним. Который мистер Лекстер, а который мистерОуфли?
— Да-да, конечно, конечно. Вот Сэм Лекстер — ондушеприказчик… э-э, внук Питера Лекстера.
Высокий смуглый человек, черноглазый, с тщательно завитымиволосами, улыбнулся с той степенью любезности, которая говорила скорее обуравновешенности, чем об искренности. В руке он держал большую шляпу кремовогоцвета.
— А вот Фрэнк Оуфли. Фрэнк Оуфли — второй внук.
Оуфли был желтоволосым и толстогубым. Казалось, его лицо неспособно изменять выражение. Его водянисто-голубые глаза напоминали сырыхустриц. Шляпы у него не было. Он ничего не сказал.
— Моя секретарша, мисс Стрит, — представил Деллу ПерриМейсон. — Если не возражаете, она будет присутствовать и запишет то, что янайду нужным.
Шастер хохотнул, брызнув слюной:
— А если будут возражения, я полагаю, она все равноостанется? Ха-ха-ха. Знаю вас, Мейсон. Помните, вы имеете дело с человеком,который вас знает. Вы — забияка. С вами приходится считаться. Для моих клиентовэто дело принципиальное. Не могут они уступить слуге. Но придется повоевать. Яих предупреждал, что вы забияка. Они не могут сказать, что я не предупреждал!
— Садитесь, — сказал Мейсон.
Шастер кивнул своим клиентам, указывая на стулья. Сам онопустился в большое потертое кожаное кресло и почти утонул в нем. Он скрестилноги, ослабил галстук, поправил манжеты и повторил:
— Для нас это дело принципа. Мы будем бороться допоследнего. Дело ведь серьезное.
— Что — серьезное дело? — спросил Мейсон.
— Ваше заявление, будто это условие завещания.
— А что же — дело принципа? — поинтересовался Мейсон.
— Кот, конечно, — удивился Шастер. — Не нужен он нам. Болеетого — нам совершенно не нужно, чтобы какой-то привратник нами распоряжался. Нев свои дела он суется. Вы же понимаете, что, если прислуга не выполняет своихпрямых обязанностей, недолго ее и уволить.
— А не приходило ли вам в голову, — Мейсон перевел взгляд сШастера на внуков, — что вы делаете из мухи слона? Почему вы не позволяетебедняге Эштону держать кота? Кот не вечен, да и Эштон тоже. Ни к чему тратитькучу денег на адвокатов ради такого пустяка.
