– Ну и что? При чем тут платье? Она любит своего ребенка.
– Может, и любит, – согласился Мейсон, – однако сомневаюсь,что так уж сильно.
– Что вы хотите этим сказать?
– Прошло больше трех лет с тех пор, как ребенок пропал, –сухо заметил Мейсон. – И вдруг она подходит к совершенно незнакомой ей парочкев ночном клубе, ни с того ни с сего разражается потоком слез, в нарушение всехправил присаживается за столик и изливает свое горе.
– Ну, – согласилась Делла Стрит, – если посмотреть с этойточки зрения… Но все вышло так неожиданно! У меня создалось впечатление, чтоона так долго носила это в себе, что в конце концов чувства выплеснулись наружусами собой и она просто не могла остановиться.
– Ты ведь подметила оживленную беседу в углу зала, когдаменя подозвали к телефону, Делла?
– Вы правы. Тогда она, должно быть, знала, кто вы такой.
Мейсон кивнул.
– Она попыталась заинтересовать вас и заставить прийти ей напомощь. Но это было сделано настолько убедительно… даже слезы были настоящими,шеф.
Мейсон взглянул на наручные часы и произнес:
– Если должно произойти что-то еще, то уж лучше быпобыстрей. Теперь довольно поздно действовать. Но я никак не могу забытьнетерпение и ужас в голосе звонившей мне женщины. Хотелось бы знать, чтослучилось на том конце провода…
– Метрдотель направляется к нам, – предупредила адвокатаДелла Стрит.
Метрдотель, толстый коротышка лет шестидесяти, раскланялся ирассыпался в вежливых извинениях, однако в глазах его угадывалась определеннаяцель.
– Простите за беспокойство, месье… – начал он.
– Да? – откликнулся Мейсон.
– Но вы, должно быть, Перри Мейсон, адвокат, верно?
Мейсон кивнул.
– Простите меня. Я не узнал вас сразу, как вы вошли, но мневас показали. Я видел ваши фотографии в газетах много раз, но… – оннеопределенно махнул рукой, – когда я вас увидел здесь, вы показались мнезначительно моложе.
– Все в порядке, – слегка раздраженно заверил его Мейсон. –Еда отменная, обслуживание превосходное. Пожалуйста, не извиняйтесь за то, чтоне узнали меня, и никому не говорите, что я здесь.
Метрдотель окинул Деллу Стрит быстрым взглядом. Его улыбкакрасноречиво свидетельствовала о том, что он будет нем как рыба.
– Ну, разумеется, месье, – заверил он Мейсона. – Здесь не томесто, чтобы показывать на людей пальцем. Это личное дело месье, верно?Причина, по которой я осмелился потревожить месье, заключается в том, что мнепередали конверт, предназначенный для месье Перри Мейсона, адвоката. Оченьважно, чтобы конверт был вручен месье Мейсону лично в руки.
Быстрым и ловким жестом он извлек конверт на манерфокусника, достающего живого кролика из потайного кармана своего фрака.
Мейсон не сразу взял конверт в руки. Он внимательно изучилего, пока тот лежал на столе. Это был длинный желто-коричневый пакет, накотором торопливым почерком было выведено «Перри Мейсону». Затем его взгляд,холодный и твердый как гранит, переместился на улыбающегося метрдотеля.
– Где вы это взяли? – спросил он.
– Его доставил посыльный, который отдал конверт швейцару.
– Кто этот посыльный?
– Не знаю. Разве можно упомнить имена всех посыльных?Возможно, швейцар помнит. Если хотите, я пошлю за ним.
– Пошлите.
На мгновение их взгляды скрестились: настойчивый,нетерпеливый – адвоката и улыбающийся, слегка насмешливый – Пьера. Метрдотельпервым опустил глаза.
– Я немедленно пришлю его к вам, месье. Надеюсь, выостанетесь довольны. – Коротышка поклонился, повернулся и поспешил к входнойдвери ночного клуба.
– Интересно, – протянул Мейсон, глядя в спину метрдотелю, –как наша клиентка вычислила, где мы в данную минуту находимся…
В нетерпении он надорвал толстый конверт.
– Это тот самый, – сказала Делла Стрит, увидев купюры игазетную вырезку.
Мейсон просмотрел содержимое.
– Какие угодно, от пятидолларовых до однодолларовых купюр ипарочки пятидесятидолларовых, – произнес он.
Он поднес банкноты к носу, затем протянул пакет Делле Стрит.
Понюхав, она сказала:
– Довольно сильный запах духов.
– О да, – кивнул Мейсон. – Доллары и запах духов.
– Мне следовало бы прикончить вас за это, шеф, – заявилаДелла Стрит улыбаясь. – Причем это убийство оправдали бы в любом суде.
– Ну так вот, забудем о долларах, – сказал Мейсон. – Давайпоговорим о духах.
Ее глаза стали серьезными.
– Приятные духи, – одобрила она, – но слишком крепкие.Послушайте, шеф, похоже, женщина откладывала эти деньги по доллару, по два, апару раз, когда повезло, даже по пятьдесят. Она хранила их в выдвижном ящикекомода, рядом с носовыми платками, приберегая на черный день.
Мейсон кивнул, его лицо приняло задумчивое выражение.
– Если только пятидесятидолларовая купюра не свидетельствуето том, что она должна была обменять и остальные мелкие купюры. Накопивдостаточное количество мелких бумажек, она, возможно, шла в банк и обменивалаих на более крупную купюру, которая не занимает столько места… Но вот идутметрдотель и швейцар. Делла, спрячь деньги обратно в конверт.
– Здесь нет подписи? – спросила она.
– Нет, – кивнул Мейсон. – Ни подписи, ни записки. Толькоденьги и вырезка из газеты. Поэтому ей пришлось позвонить мне и сказать, что отменя требуется. Наверное, она не успела написать записку. Просто сунула деньгив конверт и… – Он оборвал себя на полуслове, когда метрдотель подвел к ихстолику швейцара.
– Швейцар, месье. – Пьер стоял, словно дожидаясь чего-то.
Мейсон протянул ему десять долларов.
– Обслуживание у вас, – сказал он, – выше всяких похвал.
Ловкие пальцы подхватили бумажку, и она словно раствориласьв воздухе. В глазах метрдотеля не осталось и следа насмешки. Теперь он держалсяс крайним почтением.
– Рад услужить вам, месье. В любое время, когда вамзахочется прийти сюда, только спросите Пьера, и столик вас будет ждать.
Его приглашение относилось персонально к Перри Мейсону,однако оно распространилось и на Деллу Стрит быстрым, едва уловимым взглядом.Затем он переключил свое внимание на другой столик.
