— Все зыбучие пески зыбки, — сказал Сэм, — нонекоторые из них зыбче других. Радуйся, что эти-то не из них. Так что в твоемраспоряжении осталось еще не так уж мало времени. Я бы с охотой продолжил нашубеседу, если бы считал, что у меня есть хоть какой-то шанс убедить тебяприсоединиться ко мне. Но я знаю, что шанса такого у меня нет — как у тебяубедить меня явиться на небеса.
— Я высвобожусь, — мягко проговорил Яма, оставивсвои тщетные попытки. — Я как-нибудь высвобожусь, и я отыщу тебя снова.
— Да, — сказал Сэм. — Мне кажется, так ибудет. На самом деле, чуть погодя я расскажу тебе как в этом преуспеть. Но вданный момент ты настолько заманчивая приманка для любого проповедника —полоненный слушатель, представляющий оппозицию. Итак, у меня для тебя, ВладыкаЯма, есть небольшая проповедь.
Яма взвесил в руке свою саблю, прикинул расстояние и,отказавшись от мысли бросить ее в Будду, засунул ее за пояс:
— Давай, проповедуй, — сказал он, и ему удалосьпоймать взгляд Сэма.
Тот покачнулся на своей скале, но заговорил снова.
— Все-таки поразительно, — сказал он, — чтомутировавший мозг порождает разум, способный переносить все свои способности ивозможности в любой другой мозг, какой только тебе ни придет в голову занять.Много лет прошло с тех пор, как я в последний раз испытывал ту своюспособность, которой пользуюсь сейчас, — а действовала она примерно также. Никакой разницы, какое тело я занимаю, похоже, что силы мои переходят изтела в тело вместе со мною. И так же, как я понимаю, обстоит дело сбольшинством из нас. Шитала, я слышал, способна на расстоянии насылать на людейтемпературу, А когда она принимает новое тело, способность эта перетекаетвместе с ней в новую нервную систему, хотя и проявляется поначалу весьма слабо.Или Агни, ему, я знаю, достаточно посмотреть некоторое время на какой-либопредмет и пожелать, чтобы он загорелся, — и так оно и будет. Ну а возьмемв качестве примера твой смертельный взгляд, который ты сейчас обратил на меня.Не поразительно ли, что ты всегда и везде удерживаешь при себе этот дар — напротяжении уже веков? Я часто задумывался о физиологической подоплеке этогоявления. Ты не пробовал исследовать эту область?
— Да, — сказал Яма, и глаза его пылали поднасупленными черными бровями.
— Ну и как же ты это объяснишь? Кто-то рождается спаранормальным мозгом, позже его душа переносится в мозг совершенно нормальный— и однако аномальные его способности при переносе сохраняются. Как это можетбыть?
— Просто имеется лишь одна телесная матрица, какэлектрическая, так и химическая по своей природе, и она тут же принимается заперестройку нового физиологического окружения. Новое тело содержит многоетакое, что она склонна трактовать как болезнь и стремится посему вылечить,чтобы вновь обрести старое доброе тело. Если бы, к примеру, твое нынешнее телоудалось сделать физически бессмертным, рано или поздно оно стало бы подобиемтвоего исходного тела.
— Как интересно.
— Вот почему перенесенные способности так слабы, ностановятся тем сильнее, чем дольше ты занимаешь данное тело. Вот почему лучшевсего развивать Атрибут или, может быть, пользоваться к тому же и помощьюмеханизмов.
— Хорошо. Я всегда этим интересовался. Спасибо. Ну апока — пробуй на мне дальше свой смертельный взгляд; он, знаешь ли, весьмаболезнен. Так что это все-таки кое-что. Ну а теперь перейдем к проповеди.Гордому и самонадеянному человеку, примерно такому, как ты, — свосхитительной, по общему мнению, склонностью к поучениям — случилось проводитьисследования, связанные с некой болезнью, результатом которой становятсяфизическая и моральная деградация больного. И однажды оказалось, что он самзаразился этой болезнью. Так как мер по ее лечению он еще не разработал,лекарств не нашел, он отложил все в сторону, посмотрел на себя в зеркало изаявил: «Но меня-то она ничуть не портит». Это, Яма, про тебя. Ты не будешьпытаться побороть сложившееся положение, ты до некоторой степени даже гордишьсяим. В ярости ты сорвался, так что теперь я уверен в своей правоте, когдаговорю, что имя твоей болезни — Кали. Ты бы не передал свою силу в рукинедостойного, если бы эта женщина не принудила тебя к этому. Я знаю ее оченьдавно, и я уверен, что она ничуть не изменилась.
Она не может любить мужчину. Она питает интерес только ктем, кто приносит ей дары хаоса. А если когда-нибудь ты перестанешь подходитьдля ее целей, она тут же отстранит тебя, бог смерти. Я говорю это не потому,что мы враги, но, скорее, как мужчина мужчине. Я знаю. Поверь мне, я знаю.Возможно, что тебе не повезло, Яма, что ты никогда не был молод и не узналпервой своей любви, в весеннюю пору… Мораль, стало быть, моей наскальнойпроповеди такова: даже зеркалу не под силу показать тебя тебе самому, если тыне желаешь смотреть. Чтобы испытать правоту моих слов, поступи разок ейнаперекор, пусть даже по какому-нибудь пустяковому поводу, и посмотри, какбыстро она среагирует и каким образом. Как ты поступишь, если против тебяобращено твое собственное оружие, Смерть?
— Ну что, ты кончил? — спросил Яма.
— Почти. Проповедь — это предостережение, и япредостерег тебя.
— Какою бы ни была твоя способность, та сила, которой,Сэм, ты сейчас пользуешься, вижу я, что на данный момент непроницаемым делаетона тебя для моего смертельного взгляда. Считай, что тебе повезло, ибо я ослаб.
— Я так и считаю, ведь голова моя едва не раскалываетсяот боли. Проклятые твои глаза!
— Когда-нибудь я снова испытаю твою силу, и даже еслиона опять окажется для меня необоримой, ты падешь в тот день. Если не от моегоАтрибута, то от моего клинка.
— Если это вызов, то я, пожалуй, повременю егопринимать. Я советую, чтобы до следующей попытки ты проверил мои слова,испробовал мой совет.
К этому времени бедра Ямы уже до половины ушли в песок.
Сэм вздохнул и слез со своего насеста.
— К этой скале ведет только одна безопасная дорога, и ясейчас уйду по ней отсюда. Теперь я скажу тебе, как ты можешь спасти своюжизнь, если ты не слишком горд. Я велел монахам прийти ко мне на подмогу, прямосюда, если они услышат крики о помощи. Я уже говорил тебе, что не собираюсьзвать на помощь, и я не врал. Если, однако, ты позовешь на подмогу своим зычнымголосом, они будут тут как тут, тебя засосет за это время разве что наочередной дюйм. Они вытянут тебя на твердую землю и не причинят никакого вреда,ибо таков их путь. Мне симпатична мысль о том, что бога смерти спасут монахиБудды. Спокойной ночи, Яма, мне пора покинуть тебя.
Яма улыбнулся.
