– Срок разрешения, выданного мне отцом Дезире, истекаетчерез три месяца. Тогда я должен буду предоставить отчет в своих действиях ипередать ей все деньги, которые у меня остались.
– А вы не в состоянии этого сделать?
– В том-то все и дело! – с озадаченным видом сказал Даттон.– Хотя бы потому, что вся имеющаяся сумма оформлена как моя собственность.
Мейсон окинул Даттона задумчивым взглядом и сказал, опершисьна стол:
– Объясните мне откровенно, в чем состоит затруднение?
– Я сделал все, что было в моих силах, чтобы защититьинтересы Дезире. Сто тысяч долларов – это не так много, но, с точки зрениянебогатого человека, – это сумма значительная. Когда умер отец Дезире, она ужеякшалась с длинноволосыми молодыми людьми, которые не чистят ногтей ипринадлежат к идеалистам крайне левого направления. Они были не прочьпоживиться за ее счет, продолжая удерживать ее от себя на некотором расстоянии.Дезире – девушка очень чувствительная, страдающая от одиночества и готовая вступитьв любой кружок подобного рода... Ее отец надеялся, что за четыре года онанаучится лучше разбираться в жизни и правильно понимать людей.
– Ее отец оформил этот документ с целью защитить дочь отподобных типов?
– Да! Его мысль заключалась в том, что я буду держать еекошелек в своих руках до тех пор, пока ее окружение не изменится. Это он далмне понять более или менее четко во время нашего последнего разговора перед егосмертью.
– Почему же вы не выполнили его волю?
– Потому что я считал, что было бы нечестно использовать тепреимущества, которые он мне дал. Я предпочел действовать так, как я вамрассказал, надеясь, что ее друзья, пользуясь ее доверием в течение четырех лет,поверят, что она растратила все наследство, и отойдут от нее сами собой.
– И чтобы добиться этой цели, вы пошли на риск сесть втюрьму?
– Я прошу вас помочь мне избежать такого исхода.
– Сколько вам лет?
– Тридцать два.
– А Дезире?
– Ей исполнится двадцать семь через несколько месяцев.
– И вы так ее любите?
– Что? Что вы говорите?! – воскликнул Даттон, вскакивая состула.
– Перед вами открывались отличные профессиональныеперспективы, ибо вы, по-видимому, человек весьма способный, но, чтобы защититьДезире от ловцов удачи, чтобы не дать ей стать жертвой, вы рискуете всем своимбудущим без какой-либо очевидной выгоды для себя. Мой дорогой, вы обращаетесь кадвокату, а среди таковых дурачков мало. Поэтому не лучше ли для нас всех, есливы скажете мне всю правду!
Даттон вздохнул, бросил сконфуженный взгляд на Деллу Стрит ипродолжил свою исповедь:
– Это правда, я люблю ее, я всегда ее любил, но всоздавшемся положении я ума не приложу, как я смогу ей в этом признаться.
– Почему же?
– Да потому что я для нее нечто вроде дядюшки, старшегобрата, в какой-то степени руководителя и наставника. Для всех этих бездельников– ее друзей, – для всей этой грязной банды я нечто вроде престарелого пугала.
– Четыре года назад вам было всего двадцать восемь лет, –заметил Мейсон. – Уже тогда вы добились больших успехов в своей профессии, имистер Эллис обратился именно к вам, он не стал искать более солидного иопытного человека. Почему?
Немного поколебавшись, Даттон ответил:
– По правде говоря, мистер Эллис чувствовал ко мне большуюсимпатию. Он полагал, что я смогу оказывать на Дезире благотворное влияние.
– Говоря просто, он надеялся, что если Дезире будетвынуждена часто обращаться к вам, то волей-неволей она вами увлечется?
Даттон снова покраснел.
– Такая мысль приходила ему в голову, это верно... ему былиизвестны мои чувства к Дезире. Но результат получился прямо противоположныйтому, на который надеялся старый Эллис. Дезире видит во мне просто скрягу, аразница между нами в возрасте представляется ей несоответственно большой.
– Значит, вы влюблены в нее примерно четыре года?
– Пять.
– И вы никогда ничего не говорили ей?
– Конечно, говорил, но в последние четыре года – нет.
– И как она реагировала на ваше признание?
– Она объявила, что я сам себя в этом убедил, что я не могубыть влюбленным в нее по-настоящему. Что она предпочитает считать меня чем-товроде старшего брата, а если я снова об этом заговорю, это будет конец нашейдружбы.
– И вы приняли ее ультиматум?
– Я решил подождать и посмотреть, чем все это закончится...
Мейсон перебил его, думая о своем:
– Эллис знал о приближении смерти?
– Да. Врачи дали ему восемь месяцев, но прогноз оказалсяслишком оптимистичным, ибо он не протянул и шести.
– А как Дезире отнеслась к выданному вам документу?
– Отрицательно! Она была оскорблена, считая, что отец хочетруководить ею даже из могилы. А она вообще не терпит никакого руководства.
– Ее раздражение обратилось против вас?
– Да.
– И вы решили, что, распоряжаясь ее имуществом так, как вырассказали, завоюете ее привязанность?
– Я думал только об одном: помешать ей оказаться добычейискателей приданого. Вопреки всем моим усилиям, недавно на эту роль объявилсяпретендент – один из этих бездельников. Он хочет жениться на ней только радитех нескольких тысяч долларов, которые, по его мнению, останутся у нее отнаследства после окончания срока опекунства.
– И этот союз не вызывает у вас одобрения? – спросил Мейсонс улыбкой.
– Если этот парень женится на ней, я не знаю, что сделаю...Я способен его убить! – сказал он мрачно.
Мейсон задумчиво смотрел на него.
– Почему вы еще раз не сказали Дезире о своих чувствах? Хотябы для того, чтобы доказать ей их неизменность и надежность?
– Я предпочел ждать. Я надеялся, что со временем разница ввозрасте не будет казаться ей столь серьезной.
– Хорошо, – заключил Мейсон, – хорошо, что вы ничего нескрыли от меня. Но у меня есть три требования. Во-первых, я попрошу подписатьчек на тысячу долларов в качестве аванса, во-вторых, вы напишете завещание навсе ценности, которые числятся на вашем счету, но фактически принадлежат Дезиреи которыми вы завладели только для того, чтобы сохранить их для нее. Тогда вслучае вашей смерти она не потерпит ни малейшего ущерба. Говорить ей об этомнеобязательно.
