с удивлением посмотрела на мужа.
Прохор, не оборачиваясь, вздохнул:
– И ты туда же… Ученый вроде…
Словно провинившиеся, ребята примолкли. В наступившей тишине отчетливо протрещал костер, сердито шумнул лес, будто чем-то недовольный, и как-то недобро, беспокойно прокричала в дебрях неведомая птица…
Захар пощупал сапог:
– Кажется, просыхает… – Он помолчал. – В общем, так: завтра вертолет, а посему, как просохнем – собираемся и трогаем. Вот и вся музыка…
Трошка тяжело выдохнул.
– Дед, что это? – неожиданно вскликнула Настя, протягивая руку в сторону реки.
Все обернулись: над Гнилухой клубились неизвестно откуда взявшиеся пары тумана – сначала мелкими барашками, затем разрастающимися на глазах мутными языками, медленно взымающимися вверх, и вскоре уже все русло заволокло белой густой пеленой.
– Что за дела? – прошептал изумленно дед Прохор. – Никак туман? В такое-то время…
Белая масса, так же неожиданно, как появилась, стала бледнеть; сквозь пелену проступили силуэты деревьев противоположного берега, блеснула вода… И вдруг посреди реки взмыли вверх новые языки пара, ощетинились, словно гигантские зубья, заклубились на острых концах и незаметно оформились в отчетливые фигуры людей – в длинных одеждах, в странных головных уборах, медленно, один за другим двигающихся вверх по воде… Они достигли изгиба реки, поползли по склону возвышающего мыса и так же, один за другим, рассеялись на его вершине.
В то же мгновение туман над рекой окончательно растаял, как будто его и не было; вновь печально протрещал костер, стрельнуло искрами прогоревшее полено, и стало тихо.
Никто не шевелился. Оцепенев, все смотрели на мыс, где только что исчезло таинственное видение.
– Матерь Божья! – прошептал наконец Прохор. – Никак – знак?
– Что это было, дед? Неужто… – Голос Насти сорвался на полуслове.
– Бр-р… Ей-богу – призраки будто! – прошептал Трофим. – Жуть какая-то! Сколько их было?
– Семеро, кажется… – неуверенно пробормотала Даша.
– Господи! Ты и говорил про семерых… – Настя испугано взглянула на деда.
– Семерых кого? – по-прежнему шепотом спросил Трофим. – Беляков, что ли? Значит, точно – знак… Показывают, куда идти надо – вверх по Гнилухе!
Он подскочил:
– Говорю же – на Собачью гору идти надо!
– Затарахтел, тарахтелка! – вдруг рассердился Прохор.
– Говорю вам – есть там что-то, на Собачьей! Они сами показывают! Идти надо!
– Чур тебя! – одернул Прохор. – Идти… Без головы остаться хочешь? Туда-то и добрые охотники не ходят…
– Ну, хватит! – подал голос Захар. – В десятом веке, что ли? «Знак», «призраки»… Явление природное, да и только… Развели мракобесие! И ты еще, Прохор Николаевич…
– Э-э, зря ты так, дядя Захар! – обиженно воскликнул Трофим. – Неслучайно все это: как заговорили о Собачьей горе, так они и показались! Ясно ведь! Идти надо! Нет – так мы сами пойдем!
– Да смолкни ты, холера! – грубо перебил его Прохор.
Все замолчали.
– Дед, может, в самом деле… – осторожно произнесла Настя спустя минуту. Трофим быстро глянул на соседку и тут же перевел взгляд на Прохора: к изумлению, тот лишь устало покосился на внучку и отвернулся.
Павла бросило в жар: еще одно слово деда – и конец; придется возвращаться! Отчего-то взглянув на Дарью, он путано пробормотал:
– Там ваш родственник погиб… Что если «пояс и меч» показывают место и его гибели… и клада? – Он помолчал. – «Пояс», к примеру, – место клада, «меч» – место боя. Вдруг на том месте и сражались за клад? Узнаем вдруг чего… До горы и обратно – прогулка… – Вновь взглянул на жену. – А Даша вернется с Захаром Васильевичем… Как, Прохор Николаевич?
Даша поджала губы. Старик медленно повернул голову и устремил долгий изучающий взгляд на Павла… Потом так же медленно отвернулся.
– Я вам не хозяин! – тихо буркнул он. Однако посмотрел на участкового и, помолчав, спросил: – Как думаешь, Васильич?
Милиционер швырнул потухший окурок в костер.
– Ерунда все… с золотом… Так ведь веры им нет… Попрутся дураки, натворят чего… – Он кивнул в сторону Трофима. – А у тебя, Прохор Николаевич, и своих дел по горло…
Вновь помолчали, вопросительно поглядывая на старика.
– Ну, так как? – не выдержал Трофим. – Идем, что ли?
Охотник поглядел исподлобья.
– Не люблю я туда ходить… В общем – как Настя…
Все непроизвольно посмотрели на внучку.
– Мне-то что? – фыркнула та. – Я – как дед…
– Тьфу ты! – сплюнул в сердцах Трофим. – Что вы друг на друга киваете! Идете или нет?
Дед покряхтел:
– Истинно дураки! Далась вам эта Собачья гора… Глядите только! Меня слушать! Иначе возверну чертей! Понятно?
– Понятно! – подскочил сияющий Трофим.
Захар покачал головой:
– Ну, дела… Учтите, однако! Через четыре дня не будет вестей – пойду следом, а потом всыплю всем!
– Идет! – вскрикнул Трофим и ткнул Павла в бок. Тот взглянул на Дашу: «Что бы ты ни говорил, я иду с тобой!», – говорили ее глаза.
Глава 6
По просеке, издавна служившей для вывоза леса, да перелеску отряд Круглова продвигался сравнительно быстро; в первый неполный день прошли верст двадцать. Круглов поначалу беспокоился, что не все в отряде выдержат конный марш – чекисты в своем большинстве из рабочих, – но оказалось, с лошадьми они справлялись вполне сносно – за переход никто не отстал.
Ночь провели в тайге, под открытым небом. С рассветом были в седлах. Но на этот раз продвигались по густому лесу, по узкой, едва приметной тропке, тесной даже для одного всадника. Чекисты выстроились в колонну по одному, выслали вперед людей для разведки, но, несмотря на все усилия, прошли за день значительно меньше, чем Круглов рассчитывал. Уже в сумерках отряд остановился на первой попавшейся поляне, достаточно широкой, чтобы расположить лошадей.
Распорядившись выставить караульных, Григорий собрал Калюжного и Прокопенко. Совещались долго. К вечеру следующего дня надо было добраться до Глуховки. Решено было отобрать трех человек наиболее опытных наездников и, не дожидаясь остальных, выступить во главе с Кругловым и Калюжным до рассвета. Оставшаяся часть отряда, под руководством Прокопенко, должна была прибыть в Глуховку не позднее десяти вечера. Проводником к нему Григорий решил приставить своего земляка, Василия Пыреева. Сам же Круглов к подходу основных сил предполагал разведать обстановку в деревне: если Дункель там – ожидать отряд в близлежащем лесу.
Они еще раз уточнили маршрут, сверили часы и командиры разошлись готовить предстоящий переход.
Круглов подсел к бойцам, расположившимся вокруг кипящих на костре котлов. Сзади кто-то похлопал его по плечу:
– Поешь, командир, – сказал, протягивая котелок и ложку, чекист. – Еда солдатская – проста, да братская…
Круглов поднял глаза на балагура:
– Это ты, Пыреев…
– Я, Григорий Михайлович.
– А сам что же?
– Ел уже.
Круглов взял котелок, помешал ложкой варево и попробовал на вкус.
– Съедобна? – усмехнулся Пыреев.
– Ничего вроде…
– Петька стряпал Корчемный…
