Гэран и молодой волк резвились на полу под одним из окон.Мальчуган тискал волчонка, таскал за уши и хвост, зверь же, стоически сносяистязания, то и дело норовил облизать мальчишке лицо. Гэран заливалсясчастливым хохотом.
Поледра критически оглядела круглую сводчатую комнату.
– Приятно вновь оказаться дома. – Она ласковопогладила спинку кресла, испещренную глубокими царапинами от совиныхкогтей. – Я не менее тысячи лет просидела на этой самой спинке...
– А что ты делала тут, бабушка? – спросилаСенедра, которая безотчетно копировала теперь обращения Гариона к близким.
– Надзирала вон за ним. – И золотоволосая женщинауказала на Бельгарата. – Я полагала, что он когда-нибудь меня все-такиузнает, но не могла предположить, что случится это так нескоро. Вот и пришлосьмне привлечь его внимание.
– Каким образом, бабушка?
– Я избрала вот это обличье. – Поледра коснуласьпышной своей груди. – Похоже, я много больше интересую его как женщина,нежели как сова или волчица.
– Кстати, все время забываю тебя кое о чемспросить, – вмешался Бельгарат. – Когда мы повстречались, вокруг небыло других волков. Что ты делала там, одна?
– Поджидала тебя.
Он заморгал.
– Так ты знала, что я буду там?
– Разумеется.
– А когда это было? – полюбопытствовала Сенедра.
– После того, как Торак похитил у Алдура Шар, –рассеянно ответил Бельгарат – он явно думал о другом. – Учитель отослалменя на север, дабы я уведомил о случившемся Белара. Я обернулся волком, чтобывыиграть время. Мы с Поледрой повстречались в области, которая ныне именуетсясеверной Алгарией. – Он поглядел на жену. – Кто предупредил тебя, чтоя иду?
– Меня ни о чем не надо было предупреждать, Бельгарат,ведь, родившись, я уже знала, что в один прекрасный день ты придешь. Но ты,надо признаться, не спешил. – Она вновь оглядела помещение. – Думаю,мы немножко тут приберемся. А на окна непременно надо будет повеситьзанавески...
– Ну, что я говорил? – вздохнул Бельгарат.
Засим последовали поцелуи, объятия, рукопожатия, слезыпрощания. Потом Сенедра подхватила на руки Гэрана, Гарион – волчонка, исемейство стало спускаться вниз по винтовой лестнице.
– Чуть не забыл, – на полпути спохватилсяГарион. – Отдай мне бриллиант – я положу его на место.
– Разве нельзя положить на его место простойкамушек? – Глазки Сенедры хитро блеснули.
– Дорогая, если тебе так уж нужен бриллиант, я подарюточно такой же.
– Конечно, Гарион, но если я оставлю у себя еще и этот,то у меня их будет целых два!
Он рассмеялся, но решительно разжал маленький кулачок жены,взял камень и возвратил его на прежнее место, под каменную ступеньку.
Внизу они сели на коней и шагом поехали по равнине, залитойярким весенним солнцем. Сенедра прижимала к себе Гэрана, а волчонок трусилрядышком, то и дело бросаясь в погоню за кроликами.
Они еще недалеко отъехали от башни, когда Гарион расслышалзнакомый звук, похожий на шепот. Он натянул поводья.
– Сенедра, – окликнул он жену и указал на дверибашни. – Погляди... Она оглянулась.
– Но я ничего не вижу.
– Подожди. Они вот-вот появятся.
– Кто?
– Дедушка и бабушка. А вот и они! Два волка один задругим выскользнули из дверей и побежали рядышком по поросшей травой равнине.Они бежали, упиваясь свободой и ничем не омраченной радостью.
– Я уверена была, что они начнут с генеральнойуборки, – удивилась Сенедра.
– Но это куда важнее, Сенедра. Это много, многоважнее...
* * *
На закате они подъехали к дому Польгары и Дарника. Дарниквсе еще работал в поле, а из кухни доносилось тихое пение Польгары. Сенедравошла в дом, а Гарион, сопровождаемый волчонком, направился прямо к Дарнику.
Ужин в тот день их ожидал королевский – гусь с прянойподливкой и роскошным гарниром из овощей трех видов. Был на столе и ароматный,свежеиспеченный хлеб, с которого еще стекали прозрачные капли горячего масла.
– Где ты взяла гуся, Польгара? – спросилозадаченный Дарник.
– Мой маленький секрет, – спокойно отозваласьжена.
– Пол!
– Объясню как-нибудь в другой раз, дорогой. А теперьдавайте есть, покуда все не остыло.
А после ужина все долго сидели у камина. Собственно, огоньразвели, казалось бы, без особой надобности – было тепло, даже окна и двериоставались открытыми, – но ведь именно огонь и очаг делают заурядноежилище родным домом, и тепло им необходимо не только для того, чтобы согреться...
Польгара держала на коленях Гэрана. Она прижималась щекой кего нежным кудряшкам, и лицо ее выражало полнейшее довольство.
– Это для практики, – тихонько сказала она,улыбнувшись Сенедре.
– Ну уж этого навыка вы никогда не утратите, тетушкаПол, – отвечала королева Ривы. – Ведь вы вырастили сотни мальчишек насвоем веку!
– Ну, уж не сотни, дорогая моя, но полезно кое-чтоосвежить в памяти...
Волчонок спал мертвецким сном у самого камина. Он то и делотоненько взвизгивал во сне и сучил лапами.
– Наш малыш видит сон, – улыбнулся Дарник.
– Неудивительно, – ответил Гарион. – Всюобратную дорогу от дедушкиной башни этот грозный зверь гонялся за кроликами.Правда, ни одного так и не изловил. Кажется мне, он делал это просто радизабавы.
– Кстати, о снах. – Тетушка Пол встала. –Вам, вашему сыну и этому щенку завтра поутру рано вставать. Пора ложиться.
Поутру они поднялись с первыми лучами солнца, с наслаждениемпозавтракали, а потом Дарник с Гарионом отправились седлать лошадей.
Прощание было кратким – в сущности, в нем вовсе не былонужды, ибо они и не намеревались расставаться. Перекинувшись парой слов,женщины наскоро поцеловались, а Гарион с Дарником обменялись крепкимрукопожатием.
На середине склона холма Сенедра вдруг обернулась.
– Тетушка Пол! – звонко крикнула она. – Ятебя люблю!
– Да, дорогая, – откликнулась Польгара. – Язнаю. И я люблю тебя.
