Прохор. – Вам только скажи! С той поры лет десять по тайге копали! И Гнилуху-то звать стали проклятой через это… Слава богу, позабылось все! – Он легонько похлопал по руке внучки, тихо обвившей его шею сзади. – Вот ведь что, гости дорогие…
– Так что говорил-то про место? – не выдержал Трофим.
– Тебе-то на что оно, место?
Трошка беспомощно заморгал. Выручил участковый.
– Прохор Николаевич, – негромко сказал он, – дело все-таки государственное…
– Особенно, если это «золото Колчака»… – неожиданно вставил Павел. – Сколько лет ищут, а оно, может, здесь, под носом…
Все поглядели на историка.
– Напомни, парень, если чье «золото»? – тихо спросил старик.
Павел растерянно огляделся:
– Это вроде бы известное дело… Большая часть золотого запаса Российской империи… Оно в 1915 году было вывезено из Петрограда в Казань; потом, в октябре 1918-го, доставлено в Омск. Около сорока тысяч пудов золота, плюс тридцать тысяч серебряных слитков…
– А Колчак при чем? – тихо спросил дед.
– Так ведь там, в Омске, Колчак и стал Верховным правителем России… В его руках золота почти на шестьсот пятьдесят миллионов рублей оказалось! – Павел обвел всех взглядом. – Правда, когда его расстреляли, новой власти досталась лишь часть этого. Почти двести пятьдесят миллионов рублей золотом исчезло…
– Ух ты! – восхитился Трофим. – Двести пятьдесят миллионов! Где же они?
– В том-то и дело! Частью было потрачено Колчаком на армию; сорок пять миллионов золотыми достались атаману Семенову… В общем, пошли слухи, что большая часть могла быть укрыта где-то в районе истоков рек Печоры… Может, Вишеры и Лозьвы. В то время Колчак хотел пройти северным путем в сторону Архангельска, захваченного англичанами. Ничего из этого, как известно, не вышло, так что золото ему пришлось, видимо, припрятать… Лежит где-то теперь…
– И никто не знает где? Даже приблизительно?
Павел пожал плечами:
– Были свидетели, конечно… Например, один полковой писарь… Тот якобы лично участвовал в захоронении двадцати шести ящиков золота. Но поиски так ни к чему и не привели… А тут выясняется, что и у вас был отряд с ящиками!
Трофим вскочил:
– А дед Прохор еще и место знает, да молчит!
– Погоди… – остановил его Захар Васильевич и, помолчав, повернулся к старику: – Действительно, Прохор Николаевич, что это за место?..
Дед не спеша снял с плеч руки внучки:
– А чего меня совестить? Не знаю я.
– Как это! – Трофим чуть не задохнулся. – Сам же сказал, чекист о золоте говорил!
– Слушали ушами, да услыхали сапогами! – сердито проворчал Прохор. – О золоте-то он говорил, да только не о том судил!
– Как это может быть! – возмутился Трофим.
– А, так! Он всего-то и сказывал, что слыхал о золоте; но не о том, где оно. Будто слышал от пленного бандита, что Дункель поднялся ночью на Собачью гору, нашел там какой-то пояс с мечом, да куда они указали – там и зарыл клад. Про то каким-то макаром вся деревня прознала – вот и началась лихоманка! Вся округа повалила «пояс с мечом» искать, все камни простукали! Только искать-то искали, да сами пропадали! А ты говоришь – место! Сейчас скажи – вы первые и попретесь, как дурни! Лучше уж молчать всем, не будоражить людей!
В избе вновь стало тихо. Все смотрели на деда, который, словно желая остудиться от горячей речи, сердито отхлебывал остатки остывшего чая. Наконец Захар Васильевич поднялся:
– Ну, с «поясом» – это ерунда, конечно… Дело старое и темное, вряд ли мы разберемся.
За дверью послышался тихий кашель, вдруг напомнивший, что в доме был еще один человек.
– Иваныч! – обернувшись, прокричал Прохор. – Простыл, что ли?
– Нет, поперхнулся только, – послышался глухой голос за стенкой.
– Дед… – в наступившей тишине позвала Настя. – Может, и вправду лежит рядом, на Собачьей горе…
Трофим с удивлением покосился на соседку и одобрительно кивнул:
– На Собачью гору надо идти!
– Во-во! Я об том и говорил! – в сердцах вскрикнул Прохор.
– Ходили уже, хлопец, – поморщился участковый. – А вот костью заняться следует, это точно! Если и не дункелевское это дело, то может статься, что и посвежее… Тогда совсем другой оборот… А по сему, место посмотреть надо: вдруг чего еще объявится… И хорошо бы это сделать до «оказии» – вертолет будет через два дня… Значит, так. Завтра я съезжу к лесорубам – заглянуть надобно, уже договорился; а вот послезавтра… Только мне показал бы кто место… Как, Трошка, сходишь со мной?
– А то! – встрепенулся Трофим. – Отчего не сходить!
– А мне можно? – тихо спросил Павел. – Интересно, все-таки… Как историку!
Участковый оглядел супругов.
– А жена молодая как же? Отпуск-то, чай, не резиновый…
– И я с вами! – поспешно воскликнула Даша.
– Ну, братцы – это уж перебор! Ни к чему таким табором-то…
Молодожены переглянулись.
– Нам-то что, – пожал плечами Павел, – прогулка одна…
– Намучаешь жену…
Даша торопливо замотала головой:
– Ничего страшного!
– Послезавтра, говоришь? – неожиданно спросил Прохор. – Я вот что подумал, Захар Васильевич. Мы с Настей собирались зимовник поглядеть, так, может, и мы с вами, на Гнилуху-то? Крюк небольшой, да и… дела вроде не сторонние для нас… И причина есть… Как ты, Настюха? А?
– Здорово! – Настя подскочила к деду и громко чмокнула в щеку.
– Никак промысловать собрался, Прохор Николаевич? – усмехнулся участковый. – Силы-то еще есть?
– От чего же нет! Схожу. Может, в последний раз…
– Чего несешь, деда! – возмутилась внучка. – Ты у меня до ста лет доживешь! Понял?
– Понял, понял, дурешка, – улыбнулся Прохор. Он ласково похлопал ее по спине.
В соседней комнате закашляли.
Глава 5
Встреча со стариком не на шутку взволновала Павла. И дело было даже не в самом золоте, а в нечто другом – в том, что место клада связали с совершенно несуразными вещами – «поясом и мечом». Какие могли быть пояса и мечи на вершине горы! Да и как они могли показать на золото? Павел был уверен, что это не что иное, как либо местные названия чего-то, либо в крайнем случае их замысловатая аллегория. Он обратился к карте, достал вопросами Трошку, но ничего похожего ни в глуховском лексиконе, ни в очертаниях местности на карте так и не обнаружил.
Было еще нечто, что не давало покоя – ощущение того, что он задолго до этого знал о существовании здесь, в Глуховке, некой тайны… Знал и ждал… Оттого и рвался сюда… Эта мысль неожиданно осенила его после встречи с дедом Прохором, вечером того же дня, во время ужина с родителями Даши и Трофима. И с той минуты ему не давал покоя один и тот же вопрос: откуда оно, это странное чувство?
Об этом он хотел поговорить с Трофимом, весь следующий день носившимся в приподнятом
