рукоять и высвободив лезвие большим и указательным пальцами единственной руки. Затем охотник выложил плитку на колено, чтобы осторожно вдавить лезвие ножа в табак. Остаток плитки он вернул в мешок, куда также сунул и закрытый нож. Каждый элемент этого действа был исполнен с торжественностью и тщательностью ритуала.
– Вам пора бы уже забраться на камень, – заметил Гэллоуэй.
Пембертон изучил скалу.
– И как мне туда подняться?
– Встаньте на тот мелкий обломок, – посоветовал охотник, указывая рукой. – Потом уприте ногу в трещину над ним.
– А дальше?
– Остаток пути придется подтягиваться на руках. Левой ухватитесь за край, затем оторвете ногу и перевалитесь наверх. Сверху камень плоский, как сковородка, так что назад вы не скатитесь.
Пембертон оглядел дальний край луга, рассчитывая заметить среди зарослей блеск от линз бинокля. И повернулся к Гэллоуэю, который хмуро рассматривал отрезанный кусочек табачной плитки, словно ища в нем какой-то изъян.
– Если это розыгрыш, на который тебя подговорила миссис Пембертон…
Однорукий спокойно встретил его испытующий взгляд, поднес черный кусочек прессованного табака ко рту и указательным пальцем заправил за коренные зубы. Только после этого ответил:
– Никаких розыгрышей. – Он смахнул несколько крошек табака с холщовых брюк, но подняться на ноги не спешил. Отвернувшись, он рассматривал поток ключевой воды, будто пытался что-то найти. – На вашем месте я бы поспешил туда забраться, – сказал наконец Гэллоуэй. – Пройдет совсем немного времени, и луг начнет затягивать тенями. Тут-то из парка и явится та пантера. – Он выпустил струйку темной табачной слюны в родник и встал. – Когда окажетесь на вершине, я передам ружье. Так вам будет проще.
Пембертон изучил гранитный выступ, прикидывая, где лучше расположить руки-ноги. Гэллоуэй был прав: иного способа забраться туда нет. Передав винтовку охотнику, Пембертон вскочил на обломок скалы и вскинул над собой левую руку, чтобы ухватиться за край уступа. Прижался к скале всем телом, убедился в устойчивости опоры и лишь тогда вставил носок левого ботинка в трещину. Затем, высоко задрав другую ногу, поднял вторую руку и поместил правую ладонь рядом с левой. Глубоко вздохнув, он подпрыгнул, перекинул правую ступню через край скалы и мощным толчком забросил себя туда же. Раскинув руки в поисках твердой опоры, перекатился на спину и замер на плоской вершине, распластавшись лицом к небу.
В воздухе что-то сердито зажужжало, и Пембертон решил, что растревожил осиное гнездо. Почувствовав болезненный укол в икре, он поднял голову и увидел гремучую змею, свернувшуюся кольцом. Менее чем в ярде от него угрожающе извивались еще три змеи, громко предупреждая о намерении дать отпор внезапно появившемуся неприятелю. Одна из них сделала выпад, и Пембертон ощутил, как змеиные клыки царапнули по подошве ботинка, но впиться в нее не смогли. Сразу после этого Пембертон рухнул с гранитного выступа: сначала наткнулся на обломок под скалой, слетел с него и лишь потом, скользя и кувыркаясь, покатился вниз по гребню. На какой-то краткий миг Пембертону удалось задержать падение, ухватившись за мелькнувшее рядом молодое деревце, но тонкий слой почвы не давал корням силы, и Пембертон продолжил кубарем катиться дальше, пока уже на ровной земле его не остановили заросли горного лавра.
Оказавшись внизу, Пембертон не шевелился, дожидаясь, пока тело само сообщит о характере полученных повреждений. Левая лодыжка горячо пульсировала, и один взгляд на неестественный угол, под которым та была согнута, подтвердил перелом. Треснули два, а то и три ребра. Охотничий нож глубоко располосовал руку. Пембертон сказал себе, что все будет в порядке, но как раз тут дал о себе знать змеиный яд, струившийся по венам, причем не только в укушенной ноге. Пембертон ощутил привкус отравы даже и во рту, хотя не мог сообразить, как туда добрался яд.
Он уставился вверх, и на мгновение ему показалось, что он падает с земли прямиком в небо. Глаза пришлось ненадолго закрыть. Когда же он открыл их вновь, чувство земной тверди под спиной вернулось, принеся некоторое облегчение. Подняв руку, Пембертон увидел, что кровь из резаной раны продолжает струиться. «Но хотя бы артерию не задело», – успокоил он себя, достал из заднего кармана носовой платок и прижал к порезу. Ткань мигом намокла, тогда Пембертон вытащил из куртки пару шерстяных носков и тоже прижал к ране. Кровь быстро напитала и их, но после этого заметно унялась.
Пембертон осторожно ощупал карман куртки: нож все еще на месте, хотя его лезвие насквозь прорезало подкладку и по самую рукоять вылезло наружу. Пембертон просунул правую руку в карман и сжал в ладони твердую лосиную кость рукоятки. Ощущение успокаивало, и он не стал разжимать пальцы.
Прошло немало времени, прежде чем Гэллоуэй спустился со склона и встал над лесопромышленником. Этот угрюмый горный житель, похоже, хоть до заката был готов торчать рядом, молча глазея на упавшего со скалы товарища. Пембертон выпустил нож из пальцев, приподнялся и, опираясь на локти, худо-бедно сумел усесться.
– А вы изрядно покалечились, – заметил наконец Гэллоуэй. – И вдобавок, похоже, потеряли немало крови.
– Помоги мне встать, – прохрипел Пембертон, вытягивая руку.
Охотник поднял пострадавшего на ноги, но без посторонней помощи тот не смог бы на них удержаться – из-за укуса и сломанной лодыжки. Чтобы не дать ему вновь упасть, Гэллоуэй обхватил Пембертона за талию здоровой рукой.
– Вытащи меня на луг.
Гэллоуэй послушно помог ему пробраться сквозь заросли горного лавра на открытую площадку, где и усадил среди стеблей осоки.
– Меня укусила гремучая змея, – сообщил Пембертон.
Он задрал правую штанину и показал два небольших прокола над краем ботинка, ставшие заметными благодаря опухшей и покрасневшей плоти вокруг. Во рту сохранился мерзкий привкус яда, а пот, кажется, сочился уже изо всех пор кожи. Пальцы рук и ног начало покалывать, хотя Пембертон не знал, от укуса или от потери крови. Тем временем севший на корточки рядом с ним Гэллоуэй внимательно присмотрелся к отметинам.
Достав из кармана куртки охотничий нож, Пембертон распорол штанину от бедра до манжеты. Ткань тяжело отвалилась от ноги, подобно сброшенному слою кожи.
– Вряд ли поможет, – поделился мнением однорукий. – Яд уже успел попасть в кровь.
– Может, хоть немного удастся вывести, – выдохнул Пембертон и вонзил кончик лезвия в след от змеиного зуба.
Гэллоуэй накрыл его ладонь своей.
– Дайте я разрежу. Мне уже приходилось делать такое.
Пембертон выпустил нож, и охотник вынул лезвие из плоти. Изучив рану, поводил кончиком лезвия вокруг нее.
– Режь, черт возьми! – взмолился Пембертон.
Гэллоуэй методично рассек кожу и мышцы крест-накрест по месту укуса. Резал он глубоко. Чересчур глубоко, по мнению Пембертона.
– Приложила как следует, –
