После долгого торга и пререканий Феджин снизил требуемуюссуду с пяти фунтов до трех фунтов четырех шиллингов и шести пенсов, клятвеннозаверяя, что теперь у него останется только восемнадцать пенсов на хозяйство.Мистер Сайкс хмуро заметил, что придется ему удовлетвориться и этим, если набольшее рассчитывать не приходится. Затем Нэнси собралась провожать Феджина, аПлут и мистер Бейтс спрятали еду в буфет.
Распрощавшись со своим любезным другом, еврей отправилсядомой в сопровождении Нэнси и мальчиков; тем временем мистер Сайкс бросился напостель, намереваясь спать вплоть до возвращения молодой леди.
Без всяких задержек они прибыли в обиталище Феджина, гдезастали Тоби Крекита и мистера Читлинга, увлеченных пятнадцатой партиейкриббеджа, причем вряд ли нужно говорить, что сей последний джентльмен этупартию проиграл, а вместе с нею пятнадцатый и последний шестипенсовик, квеликой потехе своих молодых друзей. Мистер Крекит, явно пристыженный тем, чтоего застали за игрой с джентльменом, столь ниже его по общественному положениюи умственным способностям, зевнул и, осведомившись о Сайксе, взял шляпу,собираясь уйти.
— Никто не приходил, Тоби? — спросил Феджин.
— Ни одной живой души, — ответил мистер Крекит,поднимая воротник. — От скуки я чуть не скис, как дрянное пиво. За вамихорошая выпивка, Феджин, в награду мне за то, что я так долго сторожил дом.Черт побери! Я отупел, как присяжный, и заснул бы так же крепко, как Ньюгетскаятюрьма, если бы по доброте своей не вздумал позабавить этого юнца. Чертовскаяскука, будь я проклят, если не так!
С этими словами мистер Тоби Крекит забрал выигранные деньгии сунул в жилетный карман с высокомерным видом, словно мелкие серебряные деньгисовершенно недостойны внимания такой особы, как он; покончив с этим, он важновышел из комнаты элегантной и благородной поступью, после чего мистер Читлинг,бросавший восхищенные взгляды на его ноги и сапоги, пока они не скрылись извиду, объявил всей компании, что знакомство с ним обходится каких-нибудьпятнадцать шестипенсовиков за свидание, а такой проигрыш он ценит не дорожещелчка.
— Ну и чудак же вы, Том, — сказал мистер Бейтс,которого очень позабавило это заявление.
— Ничуть не бывало, — отозвался мистерЧитлинг. — Разве я чудак, Феджин?
— Ты очень смышленый парень, мой милый, — сказалФеджин, похлопывая его по плечу и подмигивая другим ученикам.
— А мистер Крекит — настоящий франт. Правда,Феджин? — спросил Том.
— Без сомнения, мой милый.
— И поддерживать с ним знакомство очень лестно. Правда,Феджин? — продолжал Том.
— Конечно, очень лестно, мой милый. Они просто завидуюттебе, потому что с ними он не хочет водиться.
— Ну! — с торжеством воскликнул Том. — Вот вчем дело! Он меня дочиста обобрал. Но ведь я могу пойти заработать еще, когдамне вздумается, — правда, Феджин?
— Разумеется, можешь. Том, и чем скорее пойдешь, темлучше. Возмести же, не мешкая, свой проигрыш и не теряй больше времени… Плут!Чарли! Пора вам отправляться на работу. Пошевеливайтесь! Скоро десять, а ничегоеще не сделано.
Приняв к сведению намек, мальчики кивнули Нэнси и, взяв своишляпы, вышли из комнаты; по дороге Плут и его жизнерадостный друг развлекались,придумывая всевозможные остроты, направленные против мистера Читлинга, в чьемповедении, нужно отдать ему справедливость, не было ничего особопримечательного или странного, поскольку немало есть в столице предприимчивыхмолодых щеголей, которые платят значительно больше, чем мистер Читлинг, зачесть быть принятыми в хорошем обществе, и немало изысканных джентльменов(составляющих упомянутое хорошее общество), которые строят свою репутацию почтина таком же фундаменте, — как и ловкач Тоби Крекит.
— А теперь, — сказал Феджин, когда мальчики вышлииз комнаты, — пойду принесу тебе деньги, Нэнси. Это просто ключ отшкафика, моя милая, где я храню кое-какие вещи, которые приносят мальчики.Своих денег я никогда не запираю, потому что мне и запирать нечего, моя милая…ха-ха-ха… запирать нечего. Невыгодное это ремесло, Нэнси, и неблагодарное. Но ялюблю видеть вокруг себя молодые лица и все терплю, все терплю. Тише, —воскликнул он, торопливо пряча ключ за пазуху. — Кто это там? Прислушайся.
Девушка, сидевшая за столом сложа руки, по-видимому,нисколько не интересовалась, пришел ли кто-нибудь, или уходит, пока до слуха еене донесся невнятный мужской голос. Едва уловив этот звук, она с быстротоймолнии сорвала с себя шляпку и шаль и сунула их под стол. Когда еврейоглянулся, она пожаловалась на жару ослабевшим голосом, удивительнопротиворечащим стремительности и страстности ее движений, что, однако, не былозамечено Феджином, стоявшим в то время к ней спиной.
— Ба! — пробормотал он, как будто раздосадованныйпомехой. — Это тот человек, которого я ждал раньше; он спускается полестнице. Ни слова о деньгах, пока он здесь, Нэнси. Он недолго пробудет. Небольше десяти минут, моя милая.
Приложив к губам костлявый указательный палец, еврей понеслампу к двери, когда за нею на лестнице послышались шаги. Он подошел к двериодновременно с посетителем, который, быстро войдя в комнату, очутился возледевушки, прежде чем успел ее заметить.
Это был Монкс.
— Всего-навсего одна из моих молоденьких учениц, —сказал Феджин, заметив, что Монкс попятился при виде незнакомого лица. —Не уходи, Нэнси.
Девушка ближе придвинулась к столу и, мельком, с равнодушнымвидом посмотрев на Монкса, отвела взгляд; но когда Монкс перевод глаза с нее наФеджина, она искоса снова метнула на него взгляд — такой острый и испытующий,что, будь здесь какой-нибудь наблюдатель и подметь он эту перемену, он с трудоммог бы поверить, что оба эти взгляда брошены одной и той же особой.
— Есть новости? — осведомился Феджин.
— Очень важные.
— И… и… хорошие? — нерешительно спросил Феджин,словно опасаясь раздражать собеседника чрезмерным благодушием.
— Во всяком случае, неплохие, — с улыбкой ответилМонкс. — На этот раз я не терял времени. Мне нужно с вами поговорить.
Девушка еще ближе придвинулась к столу и не выразиланамерения покинуть комнату, хотя и могла заметить, что Монкс указывает на нее.Еврей, боясь, быть может, как бы она не заговорила вслух о деньгах, если онпопробует ее выпроводить, указал наверх и увел Монкса.
— Только не в ту проклятую дыру, где мы были прошлыйраз, — услышала она голос посетителя, когда они поднимались по лестнице.Феджин засмеялся, ответил что-то, чего она не разобрала, и, казалось, судя поскрипу досок, повел своего собеседника на третий этаж.
