свои комнаты другим квартирантам и делают несогласованные перепланировки.
— Мой муж не из тех, кто позволяет водить себя за нос, — с достоинством произнесла госпожа Олдерли.
А я мысленно прибавил, что господин Олдерли предпочитает сам водить за нос других.
— Что случилось, сэр? — с возрастающей тревогой в голосе спросила она у Чиффинча. — Его куда-то вызвали? Куда он мог деться?
Господин Чиффинч кашлянул.
— Будто сквозь землю провалился, мадам. Он приказал слуге и мажордому — Манди, если не ошибаюсь? — отнести в карету сумку с деньгами. А сам господин Олдерли остался на заднем дворе, намереваясь воспользоваться нужником. Минут через тридцать-сорок, не дождавшись хозяина, Манди пошел его искать. Ума не приложу, почему мажордом так долго тянул.
Госпожа Олдерли кашлянула.
— Мой супруг страдает от геморроя, сэр, и дома он обычно задерживается в клозете на некоторое время. А когда его беспокоят в такой момент, он ужасно сердится…
Госпожа Олдерли деликатно умолкла. Я подавил неуместный смех, так и рвавшийся наружу.
— Тем не менее весьма досадно, что Манди не отправился на поиски хозяина раньше. — Чиффинч потеребил бородавку. Я начал подозревать, что этот его жест означает смущение. — Придя во двор, он обнаружил в нужнике старуху, и та вдобавок оказалась глухой. А господина Олдерли и след простыл. — Тут Чиффинч взглянул на меня и многозначительно вскинул брови. — Жильцы утверждают, будто во дворе его не видели.
Я кашлянул.
— А есть ли другой выход со двора, сэр?
— Да. Они оставили карету на Уайт-Кросс-стрит, а дальше шли пешком. Но двор с другой стороны здания, рядом с площадью Галантерейщиков. Знаете, где это?
— Да, сэр. Значит, господин Олдерли без малейших затруднений мог выйти со двора этим путем. Или его кто-то вывел. — (Госпожа Олдерли тихонько ахнула.) — В случае необходимости там можно нанять экипаж или повозку.
Чиффинч хмыкнул:
— А до Граб-стрит оттуда рукой подать.
На секунду у меня возникло странное ощущение, будто Чиффинч позабыл, кто я такой: он разговаривал со мной почти как с равным.
— Господин Олдерли куда-нибудь собирался, мадам? — спросил Чиффинч. — Может, вы что-то заметили?
Госпожа Олдерли покачала головой:
— Ужинать мы должны были вместе. А перед этим он собирался съездить на Новую биржу и пообедать с друзьями. — Тут глаза госпожи Олдерли округлились. — Неужели моего мужа похитил Ловетт?
— Вряд ли это мог сделать кто-то другой.
Госпожа Олдерли тяжело дышала, ее грудь стремительно поднималась и опускалась.
— Но зачем? Чтобы убить его в отместку за предательство?
— Не знаю, мадам, — ответил Чиффинч. — Пока мы даже не уверены, похитили вашего мужа или нет. Возможно, он в силу неких причин ушел по собственной воле. Однако мы должны исходить из того, что он жив. Никаких доказательств обратного мы не обнаружили.
Значит, тело Олдерли не нашли. Пока.
— Сэр, если похититель — Ловетт, его дочь должна знать, где господин Олдерли, — заметил я. — Если, конечно, она сейчас с отцом.
— Моя племянница не может иметь к произошедшему никакого отношения, — возмутилась госпожа Олдерли.
Она едва не испепелила меня взглядом.
Я поклонился, делая вид, будто признаю ее правоту. Однако я не мог с ней согласиться. Молодая женщина, во время Пожара переодевшаяся мальчиком и прокусившая мне руку, явно способна на многое — возможно, и на убийство сэра Дензила Кроутона в том числе. Тогда похищение для этой особы — сущий пустяк.
— Господин Олдерли — персона важная, — тщательно подбирая слова, заметил Чиффинч. — Благоразумнее всего будет не предавать факт его исчезновения огласке. Или хотя бы скрывать его как можно дольше. Новость может дойти до инвесторов и кредиторов слишком быстро, либо они не так поймут…
Госпожа Олдерли побелела.
— Да, поднимать шум… неблагоразумно. — Она обратилась ко мне: — Господин Марвуд, я уверена, что вы будете действовать осмотрительно.
— Будет, — заверил Чиффинч, мрачно глядя на меня. — Я за него отвечаю, мадам.
— Мне нужно домой. Я должна поговорить с Эдвардом, к тому же следует заткнуть рты прислуге. Пожалуйста, сэр, велите подать мой экипаж.
Чиффинч кивнул мне, и я отправился на поиски слуг, а потом ждал, когда подъедет карета. Должно быть, она стояла наготове: не прошло и минуты, как экипаж уже выкатился из ворот Скотленд-Ярда. Внутри сидела Энн, горничная госпожи Олдерли.
На дверце красовался герб Олдерли — самка пеликана, клювом разрывающая собственную грудь, чтобы накормить птенцов. Олдерли достаточно состоятельны, чтобы позволить себе по меньшей мере две кареты. Но кому на самом деле принадлежат их богатства?
С плащом хозяйки в руках Энн прошла за мной в комнату, где ждала госпожа Олдерли. Я спустился вместе с ними на улицу. Когда Чиффинч подсаживал знатную посетительницу в карету, госпожа Олдерли даже не взглянула в мою сторону. Однако, расположившись на сиденье, она поманила меня к себе.
— Помните, о чем мы с вами говорили, Марвуд, — произнесла она так тихо, что услышать ее мог только я. — Окажите мне услугу и отыщите Кэтрин. Буду вам очень признательна. Для меня найти племянницу важнее, чем ее отца.
Чиффинч с угрюмым видом смотрел вслед карете, катившей от Уайтхолла к Чаринг-Кросс. Потом взглянул на меня:
— Если проболтаетесь, Марвуд, я лично прослежу, чтобы вашего отца повесили в Тайберне. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Я поклонился и посмотрел ему прямо в глаза:
— Разумеется, сэр. Что прикажете?
— Убирайтесь к дьяволу, вы мне не нужны. От вас требуется лишь помалкивать и в случае необходимости быть наготове.
Чиффинч пришел в такое волнение, что я задался вопросом: что, если не только король, но и он сам совершал финансовые сделки с господином Олдерли? Исчезновение этого человека явно осложнило ситуацию, но как именно, я мог только гадать. Я подозревал, что Чиффинч опасается предпринимать решительные действия без указаний своего повелителя.
Обед я пропустил, а значит, оставалось только вернуться в Скотленд-Ярд и снова взяться за работу. К середине дня я переписал все письма. Уильямсон поставил под ними свою подпись и отправил меня на почту.
Очередной скучный день на службе. Остальные секретари зевали за работой. Пока что господину Чиффинчу удалось добиться своего: новость об исчезновении господина Олдерли не разлетелась по всему Уайтхоллу, что уже само по себе было весьма примечательно, ведь во дворце сплетни цветут пышным цветом.
Все это время я увлеченно строил предположения. Чиффинч запретил мне рассказывать о том, что случилось с господином Олдерли, и с моей стороны будет глупо ослушаться. Однако перед этим госпожа Олдерли попросила меня найти ее племянницу,
