– Одной пули? – переспросил Мейсон.
Она кивнула.
– Я попыталась как-то все это замять, но про себя решила,что разузнаю, кто такой, собственно, этот полицейский. А напасть на след ямогла только в усадьбе Бакстера: он, наверное, там что-то расследовал.
– И что вы сделали?
– Доехала до усадьбы Бакстера, считая, что у меня достаточновремени, чтобы успеть приехать туда, навести справки, а потом вернуться иприйти к вам в назначенное время, в десять тридцать.
– И что же случилось?
– Ворота были открыты. Я подъехала к дому. Позвонила вдверь. Никто не открыл. Тогда я развернула машину…
– Почему вы не шли пешком?
– Я боялась собак. Решила, что, если там есть сторожеваясобака, лучше сидеть в машине.
– Понятно. Дальше.
– Я объехала вокруг дома, но не хотела ставить машину прямона дороге, так что стала потихоньку разворачиваться и отъезжать к обочине. Выпомните, вчера шел дождь, и трава у дороги была сырая. Задние колеса у меняоказались слишком далеко от дороги, одно из них соскользнуло, и, когда япопыталась выйти из машины, колесо крутилось. Я все же открыла дверцу, вышла инаправилась к дому. И тут увидела, что из высокой травы около кустов торчитмужская нога в штанине и ботинке. Тогда я прошла пару шагов вперед и увиделадругую ногу, вроде бы скрюченную. Я раздвинула кусты и тут же наткнулась намертвое лицо Фелтинга Граймса.
– Он был мертв?
– Мертвее некуда.
– Вы до него дотрагивались?
– Да, я наклонилась и дотронулась до его лица. Оно былохолодное.
– Почему вы решили, что его убили?
– Да потому что грудь у него была пробита пулей.
– Так, – сказал Мейсон, – продолжайте. Давайте послушаемфинал. Что вы сделали?
– Я до смерти перепугалась. Побежала обратно к машине, селав нее и попробовала завести. Колеса немного покрутились вхолостую, потом явыехала на дорогу и выбралась наконец оттуда.
– А револьвер? – спросил Мейсон.
– Из-за револьвера я совсем потеряла голову. Выезжая изворот усадьбы, я снизила скорость. У ворот росли какие-то кусты. Я вышла измашины и забросила револьвер туда как можно дальше. Потом снова села за руль ипоехала к Нелл, чтобы сказать ей… но тут вспомнила, что мне нужно к вам, и… ивот я здесь.
Мейсон бросил взгляд на свою клиентку, потом на Деллу Стрити сказал:
– Вы знаете, Гвинн, я вспомнил, что о вас говорила вашаподруга Нелл Граймс.
– Что же?
– Что вы не умеете врать.
Гвинн покраснела. С недовольным видом она поднялась было состула, но тут же снова уселась в напряженной позе на самый краешек.
– Меня это возмущает, мистер Мейсон!
– Эта ваша история… – начал Мейсон.
– В ней все правда, – перебила она. – А возмущает меня,когда говорят, будто я не умею врать. Я первоклассная врунья, и уж если бы явыдумала какую-нибудь историю, она звучала бы куда правдоподобнее, чем эта, ибыла бы гораздо интереснее. Конечно, очень странно, что полицейский подсовываетмне через окно машины револьвер, чтобы я защищалась от его же приставаний, но ведьон понимал, что иначе я его не впущу, а ему нужно было, чтобы я его впустила.Он не знал, что делать… Я говорю правду!
– Ну ладно, – мрачно заключил Мейсон. – Вы моя клиентка. Ядолжен действовать исходя из того, что вы говорите правду. Если вы лжете,считайте, что путевка в газовую камеру у вас в кармане. Вы это понимаете? Самаядорогостоящая ошибка, какую только можно совершить, – это ложь своему адвокату.Это все равно как если бы пациент лгал своему врачу. Я понятно выражаюсь?
Она кивнула.
– У меня нет времени, чтобы допрашивать вас с пристрастием.Я должен действовать, предполагая, что вы мне не лжете, и держаться этого доконца. Если вы мне солжете, то все, что я сделаю, чтобы защитить вас, вернетсяк вам как бумеранг и обернется против вас. Понятно?
Она снова кивнула.
– Ладно, – сказал Мейсон. – У вас есть список клиентов,который вам сообщают каждый день по телефону? У вас есть клиенты?
– Конечно, есть. У меня еще целый день впереди.
– Идите к своим клиентам.
– А разве я не должна… Разве нам не нужно сообщить, что янашла труп и…
– Делайте, что я вам сказал, – перебил ее Мейсон. – Уходитеиз конторы и начинайте обход клиентов.
– А как же труп?
– Вы сообщили мне, что нашли труп. Я ваш адвокат ипозабочусь обо всем сам. Поймите, я не хочу, чтобы вы совершали поступки,которые можно расценить как попытку к бегству. Занимайтесь своей работой.
– И ничего не говорить Нелл?
– Ни одной живой душе! Из-за особых обстоятельств этойсмерти, из-за вашего открытия, что Нелл Граймс, возможно, жена двоеженца, чтоФелтинг Граймс на самом деле Фрэнклин Гиллетт и что миссис Гиллетт – его перваяи, следовательно, законная жена, – из-за всего этого вы должны полностьюдовериться мне и следовать только моим указаниям. Идите и продавайте своикнижки. Не звоните Нелл. Ни с кем не входите в контакт до конца дня. Действуйтепо своему обычному распорядку, а когда кончите работу, возвращайтесь домой.
– Как ни в чем не бывало?
– Именно как ни в чем не бывало, – повторил Мейсон. – Если вамдо того момента никто не позвонит, я буду ждать вас у дома Граймсов или попрошукого-нибудь подождать вас там. А теперь идите.
Гвинн Элстон поднялась, машинально разгладила юбку набедрах, направилась к двери, потом обернулась, улыбнулась через плечо ПерриМейсону и проговорила:
– Честно, мистер Мейсон, я вам сказала чистейшую правду.Если бы я врала, поверьте, у меня получилось бы гораздо лучше.
– Будем надеяться, – ответил Мейсон, и Гвинн выплыла изкомнаты.
Мейсон кивнул Делле Стрит:
– Зайди к Полу Дрейку. Скажи ему, что нам нужно узнать имяполицейского, машина которого стояла около усадьбы Бакстера вчера вечером. Мыдолжны иметь сведения прежде, чем кто-либо другой. Еще нужно узнать, кто изработников автосервиса в Виста-дель-Меса ездил к усадьбе Бакстера и менялколесо на автомобиле. Пусть Пол Дрейк займется этим вплотную. Скажи ему, чтобыон собрал нужных людей, а потом пришел сюда, чтобы я рассказал ему подробности.
– А как же труп? – спросила Делла. – Разве вы…
– Я поговорю с лейтенантом Трэггом из отдела порасследованию убийств, – пообещал Мейсон. – Попроси Герти связаться с ним,когда пойдешь мимо. Потом иди к Дрейку и берись за дело.
