святейший патриарх Тихон, одиннадцатый патриарх России, скончался.
«Часов около десяти вечера святейший потребовал умыться и, с необычайной для него строгостью, «серьёзным тоном», к которому я не привык, - рассказывал его келейник (Константин Михайлович Пашкевич), - сказал:
- Теперь я усну... крепко и надолго. Ночь будет длинная...
Минута проходила за минутой. Святейший лежал с закрытыми глазами. После маленького забытья святейший открыл глаза и спросил:
- Который час?
- Без четверти двенадцать.
- Ну, слава Богу, - сказал святейший, точно только этого часа он и ждал, и стал креститься. - Слава Тебе, Господи! - сказал он и перекрестился. - Слава Тебе, Господи! - повторил он и снова перекрестился.- Слава Тебе, Господи! - сказал он и занёс руку для третьего крёстного знамения...
Патриарх всея России, новый священно-мученик за веру православную и Русскую церковь, тихо отошёл ко Господу». (Из рукописи протоиерея Н. «Кончина и погребение патриарха Тихона»).
На Вербное воскресенье - в праздник Входа Господня в Иерусалим - состоялось погребение патриарха. Море народа пришло с ним проститься. Миллион человек прошёл мимо его гроба. Люди из разных мест России съехались - хотя в газетах сообщение появилось слишком поздно.
«С самого начала Собор и народ любили своего отца, - писал протоиерей Сергий Булгаков.- Здесь осуществилось то отношение между пастырем и пасомыми, которое характерно для Православной церкви, отношение не страха или строгой дисциплины, но отношения любви - любви в послушании и послушания в любви...
Патриарх был ангелом Русской церкви в дни испытаний. Он был хранителем и стражем достоинства верховной власти и свободы Церкви... Патриарх был хранителем чистоты веры и неодолимости церковного здания, ограждая Церковь одновременно от националистических страстей и от социалистической демагогии...
Восшествие на патриарший престол было для патриарха восшествием на Крест.
Он был возведён в это высшее достоинство, чтобы он мог нести крест служения. Ныне он молится за народ, страдающий и ослепленный, чтобы он стал верным, чтобы он мог возлюбить Бога более, чем свою собственную жизнь. Патриарх в узах во главе России, в узах стал светом мира. Никогда от начала истории Русская церковь не была столь возвышена в своей главе, как она была возвышена в эти прискорбные дни испытаний...»
...Это был удивительный день - 9 октября минувшего года. В самом старом и единственном ныне действующем московском монастыре, Свято-Даниловом, должно было состояться важнейшее событие Архиерейского собора, посвящённого 400-летию установления патриаршества на Руси, - канонизация новых русских святых.
Множество знакомых и незнакомых радостных и сосредоточенных лиц... Неброское и такое близкое лицо архимандрита Евлогия, главы возрождающейся Оптиной пустыни, первого наместника этого, Данилова, монастыря, поднимавшего его в самые трудные, первые три года после разрухи, после того, как здесь была колония для малолетних преступников. Серьёзное и спокойное лицо митрополита Антония Сурожского, нашего владыки в Лондоне, знакомого нам по его замечательным проповедям...
И вот... Торжественная служба.
Снова поражаешься глубине, мудрости, красоте нашего богослужения.
Служба началась с заупокойной молитвы - той, которую всегда служат по усопшим: «Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих... И сотвори им вечную память...». В последний раз молились мы за упокой душ усопших рабов Божиих патриархов Всероссийских Иова и Тихона.
И сразу же - служба им как святым!
Все собравшиеся в Троицком соборе монастыря в удивительном единодушии, «единеми усты и единем сердцем», с праздничной радостью поют молитву святому Духу, с которой начинается всякое богослужение: «Царю Небесный, Утешителю, душе истины...»
При пении тропаря и кондака (главных кратких песнопений святого или праздника), которых ещё ни разу не слышала наша Церковь, посвящённых новому святому, с западной стороны выносится большая его икона. Её подносят святейшему патриарху Московскому и всея Руси Пимену, стоящему среди многих архиереев. Он первым прикладывается к иконе - и она поставляется на аналой посреди собора.
И вот - здесь две иконы: патриархов Иова и Тихона. Впервые мы поём: «Святителие Христовы Иове и Тихоне, молите Бога о нас!»
Так будет отныне и до века.
Все мы, пришедшие в этот день в Троицкий собор, ощущали себя участниками великого, чудесного события в истории страны и Церкви, которое прямо здесь, сейчас случилось, всё значение которого нам ещё понимать и понимать...
Первый наш патриарх Иов, при поставлении которого на престол Москва по праву стала именоваться Третьим Римом, ибо тогда, после захвата «нового Рима» - Константинополя - турками, Россия осталась единственным государством с православным царём. И патриарх Тихон, который выстоял в годину страшных гонений на христиан и Церковь, которые обрушились с такой силой на православие за всю его историю трижды: в Риме от язычников, в Константинополе от еретиков и в Москве от безбожников. И вот теперь, отныне они сияют на небосклоне всех святых, в земле Российской просиявших, давая нам благодатную поддержку в наш трудный и ответственный исторический час, укрепляя нас в надежде на то, что России не гибель попущена Богом, но дарована новая возможность её восстания из пепла для пользы и научения и своих, и других народов, для спасения всех, кто вразумится её дорогостоящим и беспримерным по своему духовному значению жертвенным уроком.
Круг истории замкнулся: тот, кто в своё время был объявлен первым в «списке врагов народа», первым из новых мучеников причислен ныне к лику святых.
Российская история вновь выходит на свою веками продолжавшуюся дорогу, которой шла, исполняя главное предназначение своей судьбы - хранить верность Христу, по которой она пойдёт дальше и дальше - к очищению, к свету, если только мы приложим к этому хоть малую толику тех усилий, которые без меры отдал ей наш великий соотечественник, Всероссийский патриарх святитель Тихон.
Ещё в начале 1918 года он предсказывал:
«Верим, что как быстро и детски доверчиво было падение народа русского, развращаемого много лет не свойственной нашей христианской стране жизнью и учениями, так же пламенно и чисто будет раскаяние его, и никто не будет так любезен сердцу народному, как пастырь родной его матери Церкви, вызволившей его из египетского зла.»
Круг замкнулся...
В тот осенний день мы знали, что святейшему патриарху Пимену дана эта милость Божия - не только возглавить празднование 1000-летия Крещения Руси, но и нынешнюю канонизацию, столь важную для восстановления правды нашей Церкви. Церковь тем самым открыто провозгласила верность своему гонимому святителю, свою духовную свободу.
Но мы не знали в тот день, что это и последнее служение святейшего Пимена. Что это событие будет завершением не только целой эпохи в нашей Церкви, но и его судьбы.
И после
