гвоздь, и палка понадобились, чтобы сделать острогу.
Помня о мамином наказе — не ходить на речку, Санька решил устроиться под мостом. Взял в руку острогу, потрогал гвоздь, который прикрутил проволокой, и направился к реке.
Рыбины быстрые — юрк-юрк! Сколько Санька ни целился, все мимо и мимо. Рассердившись, он принялся бить по замутневшей воде как попало… Блеснула рыбина. Размахнувшись изо всех сил, Санька резко опустил острогу. Подошвы скользнули по мокрому камню — рыбак потерял равновесие и бултыхнулся. Его подхватил поток воды…
Наташа с Асей с самого утра бегали по поселку, искали ребят. Но их нигде не было.
— Значит, верно — ушли, — тоскливо протянула Наташа.
— Носитесь, как угорелые, — встретилась им Генкина мать, почтальонша. — А брат в речку свалился. Лысуха вон…
Ася побежала за матерью.
— Санечка! — громко заплакала Наташа и кинулась домой.
Дверь была настежь. Наташа влетела в комнату. На полу в луже воды валялась мокрая Санькина одежда… Наташа онемела, бессмысленно глядела на скомканное белье брата, на разбегающиеся от него по полу ручейки…
— Помогите, помогите! — девочка побежала по дорожке к Мяньзиным. Она ничего не видела вокруг — слезы залили глаза.
Возле калитки ее остановила Ася.
— Ты чего?
— Саня, Саня!.. Утонул!..
— Он у нас…
— У вас?!
— Ну да, уху с мамой варит.
…Саньке повезло. Поток отбросил и прижал его к деревянной перекладине мостков. Опорой оказалась и острога, которая застряла поперек крестовины. Санька вытягивался, пытаясь достать дно. Носком нащупал камень и, оттолкнувшись, прыгнул к берегу. На суше только вытянутые руки, а ноги — в воде. Цепляясь за что попало, царапая в кровь ладони, Санька выполз на четвереньках вверх, на галечник. Вскочил и стрелой к дому. Переоделся в сухое — и к Мяньзиным.
День этот показался девочкам длинным-предлинным. Они слонялись как неприкаянные. Обедать пришли скучные, с вытянутыми лицами.
— Ты здорова? — спросила у Аси мать.
— Конечно, — безразлично ответила девочка и переглянулась с Наташей.
— Меньше бы бегали.
— Они все от меня, — подал голос Санька, высунувшись из тулупа: никак не мог отогреться после купания в Романюшке.
— Молчал бы уж! — прикрикнула на него Наташа. — Вылезай. Домой пойдем, убираться надо.
«Надо, — подумал Саня. — Вдруг мама сейчас приедет». Он вспомнил, что оставил на полу мокрую одежду.
Дома Наташа сразу затопила печку, развесила на веревке белье брата, принялась наводить порядок. Вытерла лужи, подмела, сварила кашу.
Санька, который устроился в кукуле на раскладушке, позвал ее.
— Наталик, ты скоро?
— Ладно, приду.
Наташа, закончив с делами, прилегла к брату.
Проснулась она от режущего слух металлического звона. Кто-то бил по железу. Удары — неровные, частые — проникали сквозь окна, оглушали.
Наташа пошевелила затекшими ногами и попыталась их вытянуть. Наткнулась на теплый комок.
«А, это Санька».
Санька, как только сестра дотронулась до него, высунул из кукуля голову:
— Наталик, почему ж ты на маминой раскладушке?
— Глупый, я же осталась вместо мамы.
Снова раздался тревожный звон. Ребятишки — к окну: на улице мелькали силуэты людей. Они подхватились — и тоже из дому.
В поселке лаяли собаки, хлопали двери. Народ спешил к конторе. В руках ведра, топоры.
«Пожар!» — подумала Наташа и, схватив брата за рукав, тоже побежала.
Возле конторы собралась вся экспедиция. Тетя Феня — почтальонша — била что есть мочи по куску буровой трубы, подвешенному к столбу. Била и, утирая рукавом телогрейки слезы, приговаривала:
— Геночка! Сыночек мой дорогой…
— Перестаньте причитать, — геолог экспедиции, расталкивая людей сутулыми плечами, вышел на середину. — Свободным от вахты собраться в конторе. Быстро!
Наташу дернули за платье. Она оглянулась. Рядом стояла Ася.
— Мальчишек-то все нет, — и, кивнув в сторону Генкиной матери, скороговоркой зашептала — Уж заходила, допытывалась.
— А ты?
— Что я? Ответила — не знаю.
Группа буровиков, вооружившись винчестерами, факелами, карманными фонариками, направилась к лесу. На окраине поселка зажгли сигнальный костер.
— Зачем ребенка за собой таскаете? — окликнули из темноты девочек.
— Тетя Маша! — обрадовался Санька. Он узнал голос Асиной матери.
— Дома страшно, — призналась Наташа.
— Ну и пошли к нам, — сказала тетя Маша.
Как только переступили порог, Санька сладко зевнул и заморгал слипавшимися глазами.
— Я где буду спать?
— Хочешь, на диване?
— А мы с Наташей на шкуре. Можно?
Девочки притащили из сеней огромную медвежью шкуру и стали расстилать ее на полу.
Скрипнула дверь. Вошла почтальонша.
— Ну, что там? — встретила ее Мяньзина.
— Не только моего нет, — всхлипывая, начала тетя Феня. — И Славки нет, и Анелькута. Как бы не утонули…
— Ой, что вы, нет! — выскочило у Наташи.
Ася испуганно покосилась на подругу и поджала губы.
— Чего переглядываетесь? — накинулась на девочек тетя Маша.
— Говорите, говорите! — подступала и гостья.
— Ремень возьму, — пригрозила тетя Маша.
Ася опустила голову.
— А если правда что случилось? — не выдержала Наташа.
— Батюшки! — почтальонша повернула Асю за плечо. — Да не молчи же!
— Анелькут их к своему отцу повел, на рыбалку. Завтра вернутся.
Женщина, схватившись за голову, тяжело опустилась на табурет.
— Я как чувствовала… Туда ж десять километров!
— Ну, это не страшно, — возразила тетя Маша. — Анелькут-то дорогу к отцу хорошо знает…
— Пусть только вернется, — осердилась на сына почтальонша. — Уж как богатому всыплю…
Подружки, одна за другой, выскользнули за дверь. Следом и Санька: он понял, что происходит неладное — надо удирать.
— Ты почему неправду сказала? — спросила Наташа у подружки.
— А кто узнает? Они завтра вернутся… Потом, мы же слово дали…
— Генка сказал мне следить! А вы опять убегаете.
— Мы, Санечка, только на минутку, — ответила Наташа. — Походим, пока там тетя Феня.
— И я.
Девочки и
