А. Харитановский
Санька-пограничник
ПОВЕСТЬ
ДОРОГИЕ РЕБЯТА!
«Эй, на Камчатке!» — так обычно вы окликаете тех, кто сидит далеко, на последней парте.
До настоящей Камчатки, большого полуострова, похожего по очертаниям на гигантскую рыбину, плавающую в Тихом океане, и верно не близко: от Москвы 10 тысяч километров. Герои этой книжки — Санька и Наташа — добирались туда с Кавказа целых полмесяца.
Камчатка им показалась уже не той, что на карте, никакой не рыбой — она вставала из темно-синих океанских вод могучим горным кряжем, высоты которого венчали остроконечные, покрытые снегом сопки. Над некоторыми курился дым.
Это вулканы — огнедышащие горы.
Вблизи одного из таких вулканов приютился поселок геологов. Туда и направили работать родителей Сани и Наташи. Для маленьких горожан началась необычная жизнь. Они подружились с коряком Анелькутом, учились у него выносливости, смекалке.
Их друзьями стали и пограничники.
Ребята заподозрили, что в поселок проник нарушитель — чужой человек. И начались разные приключения…
Автору, который прожил на Камчатке 10 лет, очень хочется, чтобы этот суровый и интересный край полюбился и вам, ребята. Кому-то из вас, возможно, доведется побывать там и встретить мальчишек и девчонок, героев повести.
Автор.
Глава 1.
ТУДА, ГДЕ КОНЧАЮТСЯ ДОРОГИ.
Медвенскую долину от океана отделяет скалистый массив со срезанной, ровной, как стол, вершиной. Из-за этого хребта, который так и называют — Столовый, с востока показался туман. Он не стлался, как бывает обычно, а будто нагнетался могучими насосами, серыми клубами скатывался вниз, спеша затопить и долину, и лес, и поселок геологоразведчиков, раскинувшийся у слияния двух речушек — Медвенки и Романюшки.
Наташа и ее брат, шестилетний Санька, жались возле двери своего дома, с виду игрушечного — из потемневших неровных бревен, с островерхой крышей, с одним-единственным окном и необыкновенно высоким фундаментом, — ни дать ни взять, из сказки — домик на курьих ножках.
Рядом, в двух шагах, бурчала, вздыхала, звенела и даже посвистывала Романюшка: ей туман нипочем.
Не поймешь — день или вечер. Если вечер, пора ночевать к Мяньзиным, к тете Маше. Так наказала мама, уезжая на буровую.
Наташа заглянула домой. На будильнике — семь часов. Можно, конечно, сейчас пойти, но печка топится — не оставишь. Да и не хочется в туман: перебирайся по скользким мосткам через речку, а потом еще лезь через влажный тальник. И оставаться страшно — нет света: электростанция не работает, в экспедиции кончилось горючее.
Санька захныкал.
Наташе тоже вдруг захотелось плакать. Ей стало обидно за солнце, жаль себя и Саньку, которому очень нужно солнце — так говорил доктор в Петропавловске.
— Мы дров в печку подложим — сразу станет светло, — успокаивала его Наташа. — И кашу со сливами разогреем.
— Опять манную? — плаксиво спросил Санька. — Картошки хочу.
У мальчишки получилось «катошки» — букву «р» он не выговаривал.
Наташа поискала на полке, достала тощий кулек, потрясла. На стол высыпались желтоватые и белые закорюченные дольки.
— Настоящую мне, круглую, — ныл Санька.
А что могла поделать Наташа: в поселке ни капусты, ни картошки, ни лука — все сушеное, как фрукты. Сейчас даже и этого нет. В магазине только манка да компот «Слива» в банках — мама вчера купила целый ящик.
Наташа открыла печку — железную бочку с вырезанным в боку отверстием вместо дверцы. Над ней сушились Санькины штаны, рубашка и майка. Кроме печки в комнате еще стояли три раскладушки, сколоченный из ящиков стол.
— Холодно, — Саня шмыгнул носом.
— Полезай в кукуль, пока нагреется.
Санька расстегнул кожаные петли спального мешка, лежавшего на раскладушке. Потерся лицом о рыжий мех, развернулся и, упершись руками в пол, стал, кряхтя и сопя, задом заползать внутрь.
…Потрескивал в печке кедрач. Окна сделались матово-черными. На стенах зашевелились огромные тени.
— Наталик, Наталик! — испугался Санька. — Где ты?
— Да сейчас.
— Иди ко мне!..
Наташа и Саня в Медвенку приехали совсем недавно, с Кавказа. Соседи всячески отговаривали мать: ни тебе огурцов, ни яблок. На этой Камчатке холод один — наплачетесь. И людей-то раз-два и обчелся…
«Зачем же туда ехать, если так плохо?» — не понимала Наташа.
— Хоть бы детей пожалела — на край света тащить!..
— Хоть бы детей пожалела — на край света тащить!..
Камчатка и впрямь оказалась далекой: только поездом ехали полмесяца. Во Владивостоке, где железная дорога закончилась, пересели на красивый пароход и поплыли по Тихому океану. Кругом вода, но ничуть не страшно: пароход десятиэтажный, труба и то больше дома, в котором они жили в Грозном.
В каюту им принесли телеграмму из Петропавловска-Камчатского. Она была от папы, он первым уехал на полуостров.
— Как же так, ведь мы посреди моря? — удивилась Наташа. Ей тут же объяснили, что телеграммы на Камчатке передают по радио.
— Наталья! — влетел в каюту Санька. — Пошли купаться, дяденька зовет!
— Ты что?.. За бортом на веревке, да?..
— Зачем? Покажу как, — появился в дверях моряк. — Вы им разрешите? — улыбнулся он матери.
В большом зале, отделанном кафелем, вместо пола — вода. В ней плескались ребятишки и взрослые. На потолке сияли, как маленькие солнца, электрические плафоны, а вокруг бассейна — пляжные кабинки.
Саня, сбросив одежонку, первым плюхнулся в воду.
— Наталик, иди, — довольный, закричал он. — Совсем теплая.
…Плыли четверо суток. На пятые всех подняло корабельное радио:
— Граждане пассажиры, турбоход «Советский Союз» подходит к Петропавловску-Камчатскому…
Люди высыпали на палубу и говорили о каких-то трех братьях, которые стоят в воротах.
Наташа ничего не понимала: как это в воде ворота и какие еще братья? Мама тоже
