Это мужчина лет сорока, высокий, полноватый, остроумный. Подразумевается, что он гомосексуал, – хотя герою-рассказчику понадобится время, чтобы понять это.
Вот де Шарлю стоит у входа в казино, на нем – черный костюм и канотье. В петлице – пышная роза. Он нервно похлопывает тросточкой по брюкам, бросая вокруг любопытные взгляды. Юный рассказчик замечает эти взгляды, но не понимает их смысла. За что и будет наказан. Вскоре после этого оба героя снова встретятся на пляже, и рассказчик станет мишенью для фамильярных шуточек де Шарлю. Потому что рассказчик допустил оплошность, надев нелепый купальный костюм с вышитыми якорями.
Это серьезный удар по самолюбию. Но рассказчик получит компенсацию за нанесенную ему обиду. Может, он и ходит в вышитых якорях, но зато он напишет великий роман. И всякий раз, как у рассказчика появляется повод описать внешность де Шарлю, он прилагает максимум усилий, чтобы подчеркнуть различия между собой и оппонентом. Рассказчик словно соревнуется с де Шарлю – и прочими безупречными в вопросах одежды героями, такими как герцогиня Германтская и Одетта де Креси.
Мода проходит красной нитью в цикле романов «В поисках утраченного времени» (1913–1927). У Пруста было особое чутье к социальной символике одежды. Здесь можно заметить перекличку со Стендалем. Пруст также считал, что мода помогает человеку выразить свою индивидуальность. Здесь можно заметить перекличку с Бальзаком.
Но вот главное, что характеризует Пруста: он рассматривает моду как искусство. Всё, что требует знаний и мастерства, есть искусство, и одежда – не исключение. И здесь Пруст затрагивает тему эстетическую. Когда герцогиня Германтская описывается в нарядах из серого крепдешина, китайского шелка или золотой парчи, она предстает произведением искусства. Более того. Она становится для автора поводом посоревноваться с мастером-портным и создать искусный покров с помощью слов-нитей.
У Пруста имеется также и зеленая нить. Она проблескивает в ткани на брюках де Шарлю. Весь облик этого героя дышит сдержанной элегантностью, чистым аскетизмом. Какого сорта этот аскетизм? Того, что происходит скорее от стремления следовать правилам, нежели из-за отсутствия аппетита, отмечает рассказчик. Он настолько же внимателен к деталям, как де Шарлю – к своим нарядам. Так и видится, как взгляд рассказчика скользит вдоль брючин де Шарлю вниз, к обуви:
Темно-зеленая ниточка в ткани его брюк гармонировала с полосками на носках, и только эта тонкость и указывала на живость вкуса: всюду он был приглушен, а здесь ему из милости сделали уступку; что же касается красного пятнышка на галстуке, то оно было незаметно, как вольность, на которую мы не отваживаемся[119].
Вот так выглядит описание аскетических предпочтений в области моды. Эта темно-зеленая ниточка многое говорит нам о де Шарлю как о личности. Но это описание – также и способ рассказчика охарактеризовать себя самого. Способ показать, какой выдающейся проницательностью он обладает. Рассказчик мечтает стать художником и создать великое произведение искусства, но боится, что недостаточно одарен. Возможно, каждый носок таит в себе обещание. Каждое описание темно-зеленой ниточки превращается в строительный камень грандиозного монумента, романа о художнике, рассказывающего о создании себя самого.
4
Одна звезда из мира моды сияет у Пруста ярче, чем все остальные, и это – Фортуни, модельер, который в начале ХХ века разработал технологию производства плиссированного шелка и набивной парчи и создавал наряды по старинным венецианским образцам. Для Пруста Фортуни – всё равно что Полярная звезда на звездном небе. И да, Пруст так же, как и Бальзак, знал толк в продакт-плейсменте.
Фортуни работал в Венеции и держал филиал в Париже. Самая элегантная героиня романа – герцогиня Германтская – имела целый гардероб нарядов от Фортуни. Рассказчик не боится приукрасить и создает лирические описания великолепных нарядов герцогини. Ее подход к одежде, по сути, тоже искусство. Но не здесь находим мы ту самую красную нить, а в истории Альбертины – объекта несчастной любви рассказчика. Стоит лишь потянуть за эту нить – и станет видно, что стежки разбегаются по всему роману.
В начале цикла Альбертина узнаёт о том, что есть некий венецианский мастер, который раскрыл секрет выделки старинных тканей, благодаря чему дамы теперь могут наряжаться, как героини полотен Карпаччо. И зовут этого мастера Фортуни. Альбертина тут же предается мечтаниям. Позже она узнаёт, что у госпожи де Германт имеются наряды от Фортуни, и ее охватывает страстное желание. Рассказчик решает удивить свою возлюбленную, заказав для Альбертины платье, и даже не одно. Он ведь хочет задобрить возлюбленную, так как держит ее пленницей в своей парижской квартире, мучась болезненной ревностью. Но прежде всего он стремится утолить ее страсть.
Это, конечно, тщетные старания. Можно исполнить желание. Но утолить страсть – дело совсем иное. Природа страсти такова, что утолить ее невозможно, – и к тому же эта страсть не взаимна. Рассказчик желает Альбертину, но она не желает его. Она желает других, предпочтительно женщин, – и Фортуни.
А тем временем Альбертина готовит место для новых платьев не только в своих шкафах, но и в своих фантазиях. Всякий, кто хоть раз испытывал страсть к одежде, понимает, что Пруст имеет в виду. Но здесь таится подвох. Когда Альбертина воплощает фантазии, она не оставляет там места для рассказчика. Даже самые дорогие наряды от Фортуни не способны изменить это обстоятельство. Рассказчик же сам уберегает себя от прозрения.
Как только прибывают наряды, начинается разлад. Когда Альбертина бродит по своей тюрьме в великолепном золотисто-синем творении Фортуни, она перестает быть той, кем является. Она превращается в картину. Она становится мучительным видением Венеции, ее каменных дворцов, арабских орнаментов, лазури Большого канала и напоминает рассказчику о тех путешествиях, от которых он, пребывая в роли тюремного надзирателя, вынужден отказываться. Рассказчик разгнеан. Он хочет в Венецию. Альбертина же самим своим существованием мешает ему.
Выглядит это всё глупо – и так оно и есть. Однажды утром Альбертина собирает вещи и исчезает. А затем события принимают неожиданный оборот. Рассказчик получает шокирующее сообщение о том, что Альбертина погибла в результате несчастного случая.
После многих дней отчаяния герой отправляется в Венецию, которую всегда мечтал увидеть. Стоя перед картиной Карпаччо, он неожиданно узнает одно из платьев Альбертины. Параллель поразительна. Если ранее Альбертина превращалась в образ Венеции и заставляла рассказчика мечтать о разрыве с возлюбленной, то теперь Венеция обернулась видением Альбертины, вызывающим после смерти героини единственно возможные чувства: печаль и боль. А связующее звено здесь – Фортуни.
Стендаль, Бальзак, Пруст. Три мира, наполненных нарядами, три романа воспитания, три истории страсти. Мода, конечно, реквизит. Но этот
