Книга Приключения Оливера Твиста - Чарльз Диккенс

Прелестным было местечко, куда они переехали. Для Оливера,всегда жившего в грязной толпе, среди шума и ругани, казалось, началась здесьновая жизнь. Розы и жимолость льнули к стенам коттеджа, плющ обвивал стволыдеревьев, а цветы в саду наполняли воздух чудесным ароматом. Совсем поблизостинаходилось маленькое кладбище, где не было высоких безобразных надгробий, атолько скромные холмики, покрытые свежим дерном и мхом, под которыми покоилисьстарики из деревни. Часто Оливер бродил здесь и, вспоминая о жалкой могиле, гдележала его мать, садился иной раз и плакал, не видимый никем; но, поднимая глазак глубокому небу над головой, он уже не представлял ее себе лежащей в земле иоплакивал ее грустно, но без горечи.

Счастливая была пора. Дни проходили безмятежные и ясные,ночи не приносили с собой ни страха, ни забот — ни прозябания в отвратительнойтюрьме, ни общения с отвратительными людьми, — радостны и светлы были егомысли.

Каждое утро Оливер ходил к седому, старому джентльмену,жившему неподалеку от маленькой церкви, который помогал ему совершенствоватьсяв грамоте; старый джентльмен говорил так ласково и так много уделял емувнимания, что Оливер всеми силами старался угодить ему. Потом он шел гулять смиссис Мэйли и Роз и прислушивался к их разговорам о книгах или усаживалсярядом с ними в каком-нибудь тенистом местечке и слушал, как читает молодая леди;слушать он готов был до самых сумерек, пока можно было различать буквы. Потомон готовил уроки к следующему дню и в своей маленькой комнатке, котораявыходила в сад, усердно работал, пока не приближался постепенно вечер, и тогдаобе леди снова отправлялись на прогулку, а с ними и он, с удовольствиемприслушиваясь ко всем их разговорам. Если им нравился какой-нибудь цветок и онмог добраться до него и сорвать или если они забыли какую-нибудь вещь, закоторой он мог сбегать, он был так счастлив, что со всех ног бросался оказатьим услугу. Когда же совсем темнело, они возвращались домой, и молодая леди,садилась за фортепьяно и играла прекрасные мелодии или же пела тихим и нежнымголосом какую-нибудь старую песню, правившуюся ее тете. В таких случаях свечейне зажигали, и Оливер, сидя у окна, в полном восторге слушал чудную музыку.

А воскресенье! Совсем по-иному проводили здесь этот день посравнению с тем, как проводил он его раньше. И какой счастливый был день — каки все дни в эту счастливую пору! Утром — служба в маленькой церкви; там заокном шелестели зеленые листья, пели птицы, а благовонный воздух прокрадывалсяв низкую дверь и наполнял ароматом скромное здание. Бедняки были одеты такчисто и опрятно, так благоговейно преклоняли колени, как будто дляудовольствия, а не во имя тягостного долга собрались они здесь вместе; а пение,быть может и неискусное, звучало искреннее и казалось (во всяком случаеОливеру) более музыкальным, чем слышанное им прежде. Затем, как всегда —прогулки и посещение чистеньких домиков рабочего люда, а вечером Оливерпрочитывал одну-две главы из библии, которую изучал всю неделю, и чувствовалсебя более гордым и счастливым, чем если бы он сам был священником.

В шесть часов утра Оливер был уже на ногах; он блуждал пополям и обшаривал живые изгороди в поисках полевых цветов; нагруженный ими, онвозвращался домой, и тогда нужно было заботливо и внимательно составить букетыдля украшения стола к первому завтраку. Был и крестовник для птиц мисс Мэйли;Оливер с большим вкусом убирал им клетки, научившись этому искусству умногоопытного приходского клерка. Когда с этим бывало покончено, его обычноотправляли в деревню для оказания кому-нибудь помощи или устраивали иной разигру в крикет на лугу, а бывало и так, что находилось какое-нибудь дело в саду,которым Оливер (изучавший эту науку под руководством того же наставника,садовника по профессии) занимался весело и охотно, пока не появлялась мисс Роз.А тогда его осыпали тысячью похвал за все, что он сделал.

Так промелькнули три месяца — три месяца, которые в жизнисамого благополучного и благоденствующего из смертных могли почитатьсябезграничным счастьем, а в жизни Оливера были поистине блаженством. Самоечистое и нежное великодушие — с одной стороны; самая искренняя, горячая и глубокаяблагодарность — с другой. Не чудо, что по истечении этого короткого срокаОливер Твист тесно сблизился со старой леди и ее племянницей, и пламеннаялюбовь его юного и чуткого сердца была вознаграждена тем, что они привязались кмальчику и стали им гордиться.