пор, как я нашел Шона.
– Вот он! – остановил я друга за плечо. – Ты видишь его?!
– Нет! – испуганно отозвался он. – Но куда он идет? Давай за ним!
Мы ускорили шаг, поспешив за мальчишкой, который сначала вприпрыжку двигался вперед по тротуару, а затем исчез в дверях какой-то кофейни и растворился среди фигур выходящих оттуда людей. Их было довольно много: толпа, торопясь покинуть помещение, негодовала.
– Возмутительно!
– Как можно?! Сейчас же праздник!
– Постыдились бы!
Когда мы, наконец, смогли войти в заведение, нашим глазам открылась неприятная картина. Исполинских размеров мужчина планомерно громил кофейню, переворачивая мебель и сбрасывая на пол посуду. Он был мертвецки пьян и истошно орал:
– Лола, паршивая ты шлюха! Где мои деньги?!
– Я не брала твоих денег, Макс! Не брала, я клянусь!
– Ты врешь, потому что у тебя грязный рот! И не только!
За обломками мебели, которая делала кофейню довольно уютной, пряталась рыжая девушка в форме официантки. Она не была миниатюрной, но нависшая угроза превращала ее в ничтожно крохотное, беззащитное существо. В голову Лолы летели кружки, тарелки, новогодний декор…
Шон сжал свои ладони в кулаки. Мы переглянулись.
– Где, мать твою, моя выручка?! – продолжал реветь Макс.
– Эй! – мой друг не выдержал и крикнул ему. – Отстань от девушки! Мы сейчас вызовем полицию.
– Что-о-о-о?! Это моя кофейня, ублюдок! Частная собственность! Пошли отсюда – ты и твой хахаль!
Я схватил друга за плечо и успел шепнуть ему:
– Вызови полицию и постарайся вывести девушку. Остальное я сам.
Дождавшись кивка Шона, я бросился в драку. Моя юность прорывалась сквозь вынужденно приобретенный опыт, горячила кровь и заставляла совершать необдуманные поступки. Я не должен был набрасываться на здоровенного Макса до приезда служащих, но сделал это. Для того, чтобы защитить девушку, и потому, что мальчишка привел нас сюда и очевидно хотел, чтобы мы вмешались.
Я не успел получить серьезных увечий, потому как в середине декабря улицы патрулировались тщательно. Пару раз ушиб голову да свернул и без того уже сломанный нос. Я запускал во владельца кофейни пустой стакан с барной стойки, когда Шон вместе с полицейским ворвались внутрь.
– Я найду вас, малолетние твари! – орал Макс, когда его скручивали.
Словно мы с другом в действительности могли испугаться перспективы преследования кем-то из мира живых.
– Ну вы и устроили, котики, – излишне бодро резюмировала официантка, когда все ушли. – Спасибо, конечно.
– Ты в порядке? – спросил у нее сердобольный Шон.
Было ясно, что Лола больше изображала беспомощность, чем на самом деле ее испытывала. Она была одета вызывающе, под стать современной моде. Начесанные рыжие кудри, яркий макияж, огромные серьги… Мне показалось, что я увидел край знакомой оранжевой бумажки в ее чрезмерно открытом декольте.
– Деньги, все же, взяла ты, – без лишних преамбул, заявил я.
– А то, – подмигнула мне Лола. – Смышленый. Уже жалеешь о том, что тебе сломали нос?
– Нисколько. Он похож на настоящего урода.
– Урод и есть.
Не испытывая никакого желания вновь встречаться с людьми в белых халатах так скоро, я попросил у Лолы немного льда из местного холодильника и приложил к носу. Физическая боль почти не беспокоила меня. Ее я мог пережить.
Потеряв былой интерес к обсуждению призраков прошлого этим вечером, мы с Шоном помогли Лоле все прибрать в зале. Она охотно болтала о своей тяжкой судьбе. С неестественно широкой улыбкой девушка рассказала нам о том, что Макс-исполин неоднократно домогался ее и вообще был большим любителем нарушения деловой этики. Наигранно веселое настроение противоречило ужасным словам, не оставляя никаких сомнений в том, что официантка была глубоко травмирована происходящим. На сей раз я был уверен, что Лола говорит правду.
– Тебе нельзя здесь работать! – с ужасом говорил ей мой друг, очевидно, не догадываясь об уровне финансовых проблем, которые испытывала Лола. – Почему ты просто не уволишься?
– Смешно, – с улыбкой отвечала она. – Кому я нужна? Образование я получить не смогла, а деньги нужны, причем срочно, я не на шмотки их трачу. Пойду продавать что-то кроме кофе – все повторится.
– Так нельзя думать, – продолжал возмущаться Шон. – Это необоснованный пессимизм!
– Это жизнь, – тихо добавил я. – Но смирение и воровство и вправду твоих проблем не решат.
– А что решит? Вы что, можете одолжить мне?
Не распыляясь на лишние слова, я вытащил из своей кожаной куртки бумажник и отсчитал пять купюр. Не надеясь больше никогда их увидеть, я протянул деньги Лоле.
Мне было не жалко потерять и больше. Почти большую часть средств в последнюю неделю я тратил на сигареты и алкоголь.
– Возьми. А выручку верни в кассу.
– Это… – опешила официантка.
– Возьми, – настаивал я. – Это тоже не мои, а отцовские. Но он дает мне их добровольно.
Фальшивая улыбка девушки, наконец, растворилась. Дрожащими руками она взяла у меня деньги и сквозь подступающие слезы прошептала:
– Я обязательно верну.
– Не надо.
– Тогда чем я могу отплатить?
Я пожал плечами.
– Увольняйся. Ищи любое место, кроме этого. А если повторится, как ты и сказала, ищи снова. Не надо мириться с обстоятельствами, не надо привыкать. Привыкнуть к плохому проще всего, но не стоит этого делать.
– Я… – Лола закрыла рот рукой, пытаясь сдержать чуждые ей эмоции. – Я точно ничего не могу сделать в ответ?..
– Потом открою свое место и придешь ко мне работать, – поспешил пошутить я, чтобы сменить тему.
– Сейчас у него тоже работа есть, но за нее не платят, – подхватил Шон, явно довольный тем, что ситуация развернулась именно так. – Если тебе нечего делать по вечерам, присоединяйся!
– Что от меня нужно? – со странной готовностью отозвалась официантка.
В тот вечер мы проводили Лолу до дома и рассказали ей все по пути. К моему удивлению, она поверила каждому слову и ни на секунду не усомнилась в реальности происходящего. Моя история была сумасшедшей, больной и оторванной от здравого смысла. Но малознакомые люди верили мне уже второй раз подряд – и я почти готов был окрестить все это рождественским чудом.
– Мой отец страдает от аневризмы, – уже стоя у порога призналась Лола. – Поэтому я хочу верить в то, что вы говорите. Не могу себе представить, что пройдет какое-то время, и мы с ним больше не встретимся никогда.
Следующим вечером мы вновь пришли в ту кофейню для того, чтобы узнать, уволилась ли Лола. Но нас встретила закрытая дверь.
Знакомая фигура махала нам из сквера, что располагался прямо напротив.
– Макса арестовали, – весело пропела девушка, когда мы приблизились к ней. Сегодня она была накрашена еще ярче прежнего. – И я уволила себя сама. Работать больше некому. Вот такие дела,
