нового солнца коснулись крыш Корвинграда, Южик крепко спал у кровати Астры, держа сестренку за руку. Во сне он видел медовое сияние и теплую улыбку Янтарной, Старую Ветлу, Джека и Астру. На ладони девочки таяли острые льдинки хлада. Южик знал, что теперь все будет хорошо.
* * *
Площадь искрилась от снега и полнилась радостными голосами. И хотя утро после самой долгой ночи выдалось на редкость тихим, к обеду город ожил и принялся с тройным рвением отмечать победу света над тьмой, грядущие Рождество и Новый год. Мэр издал запрет на карусели с живыми лошадками, а тех, что были, выкупил для специального зоосада, где дети могли кормить их морковью и яблоками, а если и кататься, то лишь если сама лошадка того желала.
Южик поправил сбившуюся шапку. Он, Астра и Тори сидели на скамейке у катка, болтая в воздухе ногами. Поверх их башмаков были приделаны настоящие металлические коньки, то и дело вспыхивающие серебром в лучах робкого солнца. Лица детей раскраснелись от катания, аппетит разыгрался, и они были рады, когда Тори вынул из пакета и раздал свежие булочки.
– О! Улитки Улова, – воскликнула счастливая Астра, втягивая аромат корицы и ванили. – Настоящий запах Рождества!
– И вкус тоже, – улыбнулся Тори, подмигнув Южику.
Вывер теперь выглядел как обычный мальчик, и его приняли в помощники старому Улаву, который совершенно ослеп, но все еще отлично замешивал тесто.
– Астра, мне нужно кое-что сделать, – Южик заглянул в лицо девочки. – Обещай, что никуда не денешься и не сбежишь от Тори.
Астра кивнула. Ей было пока непривычно, что у братика появился новый друг. Он вроде и выглядит ровесником Южика, но иногда говорил, как взрослый, и глаза у него тоже были слишком взрослые. Но зато он каждый раз приносил ей булочки!
* * *
Южик скользнул в переулок, когда дорогу ему преградил Туз и Боров.
– Что в кармане у щурка? – с деланным весельем спросил Туз. – Не подарки ли крысам к Рождеству?
– Я люблю подафки, – хрюкнул Боров, хрустя костяшками пальцев.
Южик подобрался, сдвинул брови и сжал кулаки, выставив их вперед. Если уж он победил Волоса, то и этих двоих одолеет!
Лица крыс вытянулись и побледнели.
– Бездна с тобой, – прошипел Туз и, развернувшись, дал деру вместе с Боровом.
– И не возвращайтесь, если шкура дорога! – крикнул им вдогонку Южик, улыбаясь.
Он совершенно не заметил, как за его спиной скрылся силуэт черного рогатого великана и исчезла синяя дверь.
* * *
Вот он и на месте. Пока не пропала решимость, Южик дернул дверной звонок. Он бесконечно долго ждал, переступая с ноги на ногу. Дверь открыл статный мужчина с цепочкой от часов в кармане и пронзительно синими глазами. За его спиной мелькнула удивленная красивая женщина в богатой одежде. Она улыбнулась и сунула Южику пряник. Теперь муж и жена ждали, когда он исполнит одну из рождественских песенок. Но мальчик молчал.
– Похоже, дорогая, ты рано вручила угощение этому юноше, – добродушно рассмеялся мужчина.
– Милый, не бывает рано для сладостей, – подмигнула женщина, протягивая мальчику еще один.
Но Южик не взял, лишь качнул головой.
– Простите, мистер и миссис Адлер, – запинаясь, произнес он и протянул сверток, вместе с пряником. – Тут не все, но я обязательно все верну. Простите!
И Южик побежал прочь. Он боялся, что мистер Адлер крикнет констебля и тогда уж точно его кинут на самое дно самой глубокой ямы. Но Адлеры и не думали звать полицию, они с любопытством развернули сверток.
– Что это? – удивленно спросила миссис Адлер.
– Понятия не имею, дорогая, – мистер Адлер покрутил в руках медальон с витиеватым узором и гладким янтарем. – Никогда прежде его не видел.
Он поднял вещицу повыше, стараясь поймать в камне луч ленивого зимнего солнца. Но тут черная тень спикировала вниз, блеснули синие искры глаз, и крупный, черный как смоль ворон схватил медальон, оцарапав пальцы Адлера и перепугав его жену. Птица каркнула и, поднявшись вверх, скрылась за крышами.
– Он все равно не был наш, – пожал плечами мистер Адлер и приобнял супругу, увлекая в дом.
– Тогда и жалеть не стоит, – улыбнулась миссис Адлер. – Но давай поторопимся, все только и говорят о нашествии черных белок в Сад Гербария! Я страстно хочу их увидеть!
* * *
Наступал Новый год, полный новых чудес и историй. Но прежде солнце погасло чуть более чем на две минуты[18], этого хватило, чтобы переполошить жителей Корвинграда и напомнить, что любой конец – это только начало, а свет и тьма всегда будут вести борьбу, пока существует этот мир. Любой из миров, по ту и эту сторону синих дверей.
Их стало четверо. Алиса Бодлер
#OST: Matt Berry – Gather Up
Стояла непривычно теплая зима тысяча девятьсот девяносто первого года. Сочельник радовал погодой: пушистые снежные мушки все спускались и спускались с неба вниз, застилая своим танцем все существующие в мире стекла. Белой пеленой были укутаны окна, очки потерянного полицейского-новичка со смешной фамилией Скрич[19] и лобовое стекло красного «доджа»[20], к которому он теперь неохотно приближался. Никто не вызывал патруль: казалось, что двадцать четвертого декабря, в последние предпраздничные часы, происшествия вообще не имели никакого значения, и Скрича поставили дежурить в это время ради смеха. Он заметил «додж» в кювете случайно, по пути к ближайшей заправке, где намеревался подкрепиться хот-догом и немного помечтать об упущенном празднике.
Теперь горячей булочке с сосиской оставалось лишь присоединиться к списку желаний «на потом».
Находился ли кто-то внутри автомобиля – в такой темноте было совершенно не разобрать. Скричу следовало вызвать эвакуатор сразу, однако что-то неясное, нераспознаваемое не давало ему действовать по протоколу. Возможно, досада от того, что сегодня все шло не по плану, будила в нем доселе неизведанный дух авантюризма. За темными стеклами могло скрываться все, что угодно, и этот факт будоражил воображение молодого полицейского куда больше положенного.
Он подошел к автомобилю и постучал в водительское окно.
– Полиция. Есть кто-нибудь внутри? Отзовитесь!
Стекло медленно опустилось. Наверняка водитель был пьян или пребывал в состоянии абсолютной неадекватности. Почему он не покинул салон после происшествия? Почему не вызвал эвакуатор сам?
– Отзовитесь… сэр.
За рулем сидел бледный молодой человек не старше самого Скрича. По его высокому лбу от самой линии роста волос текли две тоненькие струйки крови. Нос был заклеен какой-то повязкой, от явно старой, уже заживающей травмы.
Полицейский спешно вытащил из-за пояса фонарик и осветил им салон. Внутри сидел только
