Мейсон подумал немного о чем-то прежде, чем поднять трубку инабрать домашний номер Деллы Стрит. Через минуту он услышал голос своейсекретарши.
– Привет, Делла. Как там пациентка?
– Значительно лучше, шеф.
– Как одежда? Подошла?
– Почти полностью. Я немного выше ее, но, кроме этого, все впорядке.
– Делла, я в доме Язона Бартслера. Он предлагает возмещениев сумме двух тысяч долларов. Сюда включен и мой гонорар. Спроси мисс Рэджис,что она об этом думает?
– Подожди чуть-чуть, – сказала Делла, и Мейсон услышал ееприглушенный голос, быстро пересказывающий суть дела Диане Рэджис. Вскоре онавернулась к телефону. – Нас никто не слышит, шеф?
– Нет.
– Она говорит, что это просто чудесно.
– Хорошо, я выставлю счет и подпишу квитанцию, – ответилМейсон. – Я попрошу мистера Бартслера, чтобы он приказал прислуге собрать вещинашей клиентки, и привезу их с собой. Пока все.
Он положил трубку. Бартслер обратился к Гленмору:
– Фрэнк, приготовь письмо, которое мистер Мейсон подпишет отимени Дианы Рэджис. Ты знаешь Карла, у него гладкие манеры, но примитивныешутки. Поэтому сформулируй письмо так, чтобы оно охватывало все, что толькоможно придумать.
Гленмор усмехнулся и без слов вышел в соседнюю комнату.
– Ну, на этом с делом, по-видимому, покончено, –констатировал хозяин дома.
Мейсон только усмехнулся.
– Еще нет? – поднял брови Бартслер.
– Не знаю.
– Чего вы не знаете, мистер Мейсон?
– Кое-каких занимательных вещей. Почему вы вообще пригласилимисс Рэджис, почему вы хотите, чтобы она вернулась? И предупреждаю вас, мистерБартслер, что когда я в своей практике наталкиваюсь на какую-нибудь загадку, тоимею привычку добираться до ее сути. Поэтому, если вы желаете, чтобы я получилинформацию из первых рук, то я жду вас завтра в своем офисе в десять утра.
Бартслер задумчиво погладил подбородок и вдруг объявил:
– Хорошо, я буду в четверть одиннадцатого. Я готоврассказать вам всю историю, если вы захотите меня выслушать.
Глава 3
Тяжелые тучи сонно тащились по небу, подгоняемые теплымюжным ветром. Земля, высушенная шестимесячным периодом засухи, за времякоторого не упало ни единой капли дождя, лежала под нависшими тучами вмолчаливом ожидании.
Перри Мейсон остановился при входе в здание, чтобы купитьгазету. Он бросил взгляд на часы в холле и заметил, что на них ровно десять.Потом он посмотрел на тяжелые тучи и сказал мужчине за прилавком киоска:
– Дело к дождю.
– Самое время.
Мейсон, взяв газету, кивнул головой.
– Никак не могу привыкнуть к этому климату, – сказалпродавец. – Сначала шесть месяцев засуха, потом шесть месяцев дождь. Я свостока, там трава зеленая все лето. А здесь солнце печет так, что трава похожана поджаристую гренку.
– А что происходит зимой на этом вашем востоке? –поинтересовался Мейсон.
Мужчина рассмеялся:
– Именно поэтому я сижу здесь, господин адвокат.
Мейсон сел в лифт и через две минуты повернул ключ в дверяхсвоего личного кабинета.
– Привет, Делла. Что нового?
– Язон Бартслер.
– Припекло его.
– Похоже, его что-то беспокоит.
Мейсон бросил газету на стол, повесил шляпу и сказал:
– Проси.
Через минуту Делла ввела в кабинет Язона Бартслера.
– Здравствуйте, мистер Мейсон. Я пришел немного раньше, –сказал Бартслер.
– Я это заметил.
– Мистер Мейсон, я всю ночь не сомкнул глаз. Откуда вы, чертвозьми, узнали, что у меня были причины нанять именно Диану Рэджис?
Мейсон усмехнулся:
– Бизнесмен с вашим положением названивает в студиюнеизвестной актрисе, которой якобы никогда в глаза не видел, чтобы пригласитьее домой в качестве чтицы… Ой, Бартслер, и вы выдаете себя за скептика?
Посетитель сделал глупую мину.
– Ну, если вы так ставите дело…
– Говорите, я адвокат и умею хранить чужие секреты, –поощрил Мейсон, когда он замолчал.
Бартслер сел в кресле поудобнее.
– Я женат во второй раз. Моя первая жена умерла. Онаоставила мне единственного сына, Роберта, который погиб седьмого декабря тысячадевятьсот сорок первого года, в возрасте двадцати шести лет, в Перл-Харборе[1]. Его останков так и не удалось опознать.
Мейсон взглядом выразил сочувствие.
Через минуту Бартслер продолжил:
– Жизнь значительно сложнее, чем кажется. Только теперь,оглядываясь назад, понимаешь, как все было на самом деле. Но, как обычно,понимаешь поздно.
Он умолк на некоторое время и вновь продолжил:
– Роберт женился за год до смерти. Он женился на девушке,которая мне не понравилась. Мне не нравилось ее происхождение, мне не нравилисьлюди, которые ее окружали.
– И вы не любили лично ее? – спросил Мейсон.
– Оглядываясь назад, боюсь, что у меня не было случая узнатьее на самом деле. Я был так предубежден против нее, что никогда даже не пыталсявзглянуть на нее объективно. Я до последних дней сохранил мнение, которое вынесо ней еще до того, как вообще с ней познакомился.
– Что вы имели против нее?
– Собственно, ничего. Она была цирковой актрисой.Воспитывалась в цирке. Специальность: акробатка на трапеции.
– Сколько ей было лет?
– Двадцать четыре. То есть ей теперь двадцать четыре. Ейбыло двадцать, когда она вышла за моего сына.
– Или же когда он женился на ней, – поправил Мейсон с легкойусмешкой.
– Можно и так, – признал Бартслер.
– Рассказывайте дальше. Я хотел бы услышать остальное.
– Когда Роберт с ней познакомился, она уже не выступала вцирке. Упала с трапеции, повредила себе бедро. Это был у нее первый несчастныйслучай, но он сделал невозможным продолжение выступлений. У нее не было другогоисточника доходов, кроме акробатики, и она осталась без средств к существованию.Естественно, брак с Робертом казался ей выходом из положения. Я был недоволенего женитьбой, и это охладило наши отношения. После гибели Роберта Элен, егожена, не пыталась скрывать своей горечи, а я, со своей стороны, дал ейнедвусмысленно понять, что если и существовали между нами какие-то семейныеотношения, то я считаю их оконченными.
