– Это все имеет связь с Дианой Рэджис? – спросил Мейсон.
– Конечно.
– Может, будет лучше, если вы сразу скажете какую?
– Терпение, господин адвокат, я хочу, чтобы вы имели полнуюкартину. Нужно сказать, что я не виделся с Элен… Ну, мы встретились снова месяцтому назад.
– Она пришла к вам?
– Нет. Я пошел к ней.
Мейсон слегка поднял брови:
– Зачем?
Бартслер нервно заерзал в кресле.
– У меня были основания полагать, что после смерти моегосына, в марте сорок второго года, она родила мне внука. И умышленно, –продолжал он полным горечи голосом, – утаила от меня этот факт. Утаила фактрождения сына Роберта, моего внука!
Голос у него ослаб, и прошло некоторое время, прежде чем онсмог продолжить.
Мейсон заметил:
– Вы должны признать, мистер Бартслер, что так не ведут себяохотницы за наследством.
– Теперь я это вижу.
– Как вы об этом узнали?
– Я получил месяц назад анонимку, советующую мне заглянуть вкниги регистрации рождений города Сан-Франциско за март сорок второго года,заверяющую, что я найду там что-то, что меня, несомненно, заинтересует.
– И что вы сделали?
– Выбросил письмо в мусорную корзину. Вначале я думал, чтоэто вступление к какому-либо шантажу. А потом поразмышлял и решил посмотретьэти книги. Мистер Мейсон, я нашел это черным по белому! У меня есть официальноесвидетельство рождения.
Он подал Мейсону официальный бланк, который тот внимательноизучил.
– Кажется, дело не вызывает сомнений. Ребенок мужского пола,рожденный пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок второго года, отец – РобертБартслер и мать – Элен Бартслер. Полагаю, вы нашли врача, который принималроды?
– Да.
– Что он вам сказал?
– Подтвердил.
– И тогда вы отправились к невестке?
– Да. Она владеет небольшой фермой по разведению птиц вдолине Сан-Фернандо.
– Вы что-нибудь смогли сделать?
– Совершенно ничего.
– Что она вам сказала?
– Она меня высмеяла. Она не пожелала ни подтвердить, ниотрицать факта рождения ребенка. Заявила, что я никогда не был настоящим отцомдля Роберта, а к ней относился, как к отбросам общества. Она сказала, что ужедавно ждала, когда сможет отплатить мне, а впрочем, ведь я, наверное, не захочупризнать внука, в котором есть ее кровь.
– Кажется, что это был для нее великий день, – заметилМейсон.
– Да.
– И что вы сделали?
– Нанял детективов.
– Они узнали что-нибудь?
– Нет. По крайней мере, не непосредственно.
– А все-таки?
– К Элен приходила молодая блондинка, которая, казалось,что-то знает о ребенке. Одному из детективов удалось спровоцировать небольшоестолкновение и узнать ее имя по водительскому удостоверению.
– И эту девушку звали?
– Диана Рэджис.
– Ну, и?
– Это вовсе не была Диана. Но я понял это только тогда, когдаона начала у меня работать. Это была ее подруга, с которой они вместе снимаютквартиру, также молодая блондинка, некая Милдред Дэнвил.
Мейсон откинулся в кресле и наморщил лоб.
– Действительно, довольно необычная правовая ситуация, –сказал он наконец. – Обычно мать пытается получить средства на содержаниеребенка. А здесь мы видим мать, которая совершенно спокойно утверждает, чтоникакого ребенка нет. По крайней мере, она не хочет подтвердить его рождения.
– Но ведь имеется официальное свидетельство рождения.
– А вы проверяли в бюро регистрации, нет ли тамсвидетельства о смерти?
– Конечно. А больше всего меня беспокоит и доводит дополного безумия то, что Элен может отдать малыша в чужие руки, дать усыновитьего. Она не хочет, чтобы он связывал ей руки, и не желает отдать ребенка мне.Подумайте только, мистер Мейсон, моя собственная кровь! Сын Роберта! Мальчик,который наверняка унаследовал все его очарование, его индивидуальность! Божемой, мистер Мейсон, это свыше моих сил! А в то же время, – горько продолжил он,– адвокаты утверждают, что у меня нет никаких оснований для того, чтобыпредъявить свои права. Они говорят, что если отца нет в живых, то мать имеетправо отдать ребенка на усыновление, и точка. При этом все документы,касающиеся такого ребенка, считаются секретными. Мало того, некоторые агентствасжигают все бумаги, за исключением акта отречения матери от всех прав, чтобыиметь абсолютную уверенность в том, что след окончательно оборван и нет никакойвозможности найти ребенка.
Мейсон забарабанил длинными, сильными пальцами по краюстола.
– У вас действительно интересная и редкая юридическаяпроблема, – сказал он.
– Мои адвокаты считают, что с юридической точки зрения делобезнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец и точка. Элен имеетполное право отказаться от каких-либо объяснений, и нет ни малейшихвозможностей обнаружить местопребывание ребенка.
Мейсон задумчиво надул губы и сказал:
– Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никакихнадежд, я меняю фронт и ищу новую теорию. Очень существенно то, как подойти кпроблеме. На юридическом языке это называется найти соответствующуюпроцессуальную причину.
– Какое это имеет отношение к моему делу?
– Может быть, очень большое. У адвоката должна бытьфантазия. Обнаружив, что дорога, которую он избрал, никуда не ведет, он долженотступить и поискать новую.
– В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены вэтом.
Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.
– А если есть?
– Что есть?
– Другая дорога?
– Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон. Наверное, и вы со всейсвоей изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.
Мейсон терпеливо произнес:
– Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальнойпричиной в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший,не так ли?
– Насколько мне известно, такова официальная квалификация,потому что не было найдено его тела с личным медальоном. Но что касается фактасмерти, то в этом нет никакого сомнения.
– Так вот, – сказал Мейсон. – Если принять за причину факты,то ничего не поделаешь.
– Так или иначе ничего не поделаешь.
