– В десять минут одиннадцатого в ночь на понедельник пятогочисла. На всякий случай я навел справки на аэродроме.
– Когда Сейбин звонил Вейду?
– Вейд уверяет, что это было не более чем за десять минут дотого, как он вылетел. То есть около десяти.
– Он узнал голос Сейбина?
– Да. Ему показалось, что Сейбин чем-то доволен. Он сказал,что покончил с каким-то делом, и велел Вейду вылететь не мешкая. Объяснил, чтонемного задержался, потому что здесь телефон не в порядке. Ему пришлось доехатьдо платного переговорного пункта. Но сказал, что сразу возвращается к себе вдомик и будет там находиться два-три дня. Так что если у Вейда возникнуткакие-нибудь проблемы, он может ему туда позвонить.
– Вейд не звонил?
– Нет, потому что все прошло как по маслу. А Сейбин просилего звонить лишь в случае каких-либо недоразумений.
– Ладно. Давайте рассуждать. В понедельник пятого числа, вдесять часов вечера, Сейбин был жив и здоров. Больше его никто после этоговремени не видел?
– Нет. Это последний раз, когда нам достоверно известно, чтоон был жив. Далее у нас нет фактов. Рыболовный сезон открылся во вторникшестого. В какой-то мере можно руководствоваться показаниями будильника. Оностановился в 2.37. Поставлен был на 5.30.
– Завод будильника тоже кончился?
– Угу.
Тишину нарушил телефонный звонок. Шериф попросил извинения ипотянулся за трубкой. Выслушав, он сказал:
– Хорошо. – Потом повернулся к Мейсону: – Это вас.
Мейсон прижал к уху трубку и услышал неторопливый голос ПолаДрейка:
– Алло, Перри! Я воспользовался возможностью позвонить тебе.Ты можешь говорить свободно?
– Нет.
– Но слушать-то можешь?
– Да. Выкладывай, что там у тебя?
– Скорее всего, я нашел твоего убийцу. Во всяком случае, янашел ниточку к попугаю-сквернослову, мне обрисовали человека, приобретшегоего.
– Где?
– В Сан-Молинасе.
– Продолжай.
– В Сан-Молинасе держит зоомагазин некий Артур Гиббс. Впятницу второго в магазин явился довольно потрепанный человек и в невероятнойспешке купил попугая. Гиббс это запомнил потому, что у покупателя ничего ссобой не было и его интересовало только оперение птицы. Гиббс продал ему своегоневоспитанного попугая, не предупредив, что птица привыкла ругаться. По-моему,тебе следовало бы самому потолковать с этим Гиббсом.
– Есть детали?
– У меня великолепное описание покупателя.
– Оно под кого-нибудь подходит?
– Пока я не знаю ни одного такого человека… Сейчас объясню,что я собираюсь сделать. Поеду в «Плацца-отель» и буду ждать в холле. Приезжайтуда, как только освободишься. Где-то после 17.30. Я договорюсь с Гиббсом овстрече.
– Замечательно, – сказал Мейсон и положил трубку.
На него с подозрением смотрели холодные глаза сержантаГолкомба.
Шериф, очевидно, не заметил паузы в разговоре.
– Когда мы ворвались сюда, мы обнаружили корзину с рыбой. Еемы отправили в полицейскую лабораторию в городе. Они сообщили, что рыба былавычищена и обернута листьями, но не вымыта. Мы нашли и остатки его завтрака:скорлупки от пары яиц и кожуру от бекона. На убитом были домашние туфли,спортивные брюки и свитер. Вот эта кожаная куртка висела на спинке стула. Егорезиновые сапоги были измазаны в грязи. На столе вы видите рыболовныепринадлежности в таком виде, как он положил их, вернувшись в дом, мы оставиливсе без изменений. Таким образом, я полагаю, что его убили приблизительно в одиннадцатьчасов во вторник, шестого числа. Вас интересует, чем я руководствуюсь?
– Даже очень.
Сержант молча повернулся на каблуках и отошел, демонстрируясвое глубочайшее возмущение.
– Понимаете, у меня нет большого опыта в расследованииубийств, но я знаю, как определяются вероятности. Понимаете, в свое время яработал в лесном хозяйстве и умею разбираться в разного рода потравах. Конечно,это не дела об убийствах, но принципы расследования везде одинаковы. Корочеговоря, я рассуждаю таким образом: Сейбин поднялся в половине шестого утра позвонку будильника. Перекусил яичницей с беконом и отправился удить. Поймалнекоторое количество рыбы. Вернулся назад голодным и усталым. Он даже не сталмыть рыбу и прятать ее в холодильник. Сняв тяжелые сапоги, он поставил к стенекорзину с рыбой, прошел на кухню и разогрел себе бобы. В кофейнике был кофе,оставшийся от завтрака, как я полагаю. Его он тоже разогрел. После этого емунужно было помыть рыбу и убрать ее в холодильник, но он этого сделать не успел,поскольку его убили. Получается, что это произошло, скорее всего, в одиннадцатьчасов дня.
– Почему не позднее? – поинтересовался Мейсон.
– Я думал и о такой возможности. Солнышко добирается дохижины примерно в половине десятого, с одиннадцати в ней становится тепло, а вчетыре часа оно уходит, и почти сразу помещение остывает. Днем тут невероятнаяжара, ночью холодно. Вот я и решил, что его убили после того, как в домикепотеплело, но не в разгар жары. Если бы было холодно, он бы не снимал куртки изатопил камин, дрова-то были приготовлены. Ну, а если бы уже наступила жара, нанем не было бы свитера.
– Резонно, – сказал Мейсон. – Скажите, вы не проверяли, насколько времени хватает завода будильника?
– Я звонил на фабрику. Они говорят, примерно 30–36 часов, взависимости от состояния механизма, насколько он изношен. Ну, и потом еще одинмомент: нелепо так говорить про убийцу, но человек он был мягкосердечный ивнимательный. – Откинув назад волосы, шериф убрал с глаз непослушную прядь. – Уэтого человека было что-то против Сейбина. Он хотел убить его, но ему быложалко губить попугая. Он понимал, что тело Сейбина будет обнаружено не сразу, ион сделал все, чтобы птица не сдохла от голода и жажды. Похоже, что у убийцыбыли серьезные причины ненавидеть Сейбина и желать убрать его с дороги. Это небыло ограбление, поскольку это не вяжется с заботой о птице… Вам понятна моямысль?
– Вполне, – улыбнулся Мейсон, – и огромное вам спасибо,шериф. Похоже, что я разобрался в обстановке. Пойду еще поброжу немного вокругхижины и покончу с этим делом раз и навсегда. Очень признателен вам за вашесердечное отношение…
Он не договорил, потому что кто-то постучал в дверь хижины.
Шериф открыл ее. На пороге стоял блондин лет тридцати снебольшим, в роговых очках, придававших ему вид ученого.
– Шериф Барнет? – спросил он.
– Вы Вейд?
