Один из святых наклонился вперед и сделал какой-то жест.Другой рассмеялся. До расщелины, где лежал Так, донеслись звуки и слова:
— Очи змеи! Теперь я!
— Сколько теперь? — спросил второй, и Так узналголос Махатмы Сэма.
— Вдвое — или ничего! — прорычал тот и наклонилсявперед, затем откинулся назад и сделал тот же жест, что и Сэм чуть ранее.
— Нина из Шринагина! — пропел он и наклонился,повторяя тот же жест.
— Святые семь, — мягко произнес Сэм. Второй взвыл.
Так зажмурился и заткнул уши, предчувствуя, что последует заэтим воплем.
И он не ошибся.
Когда ослепительное пламя и оглушительный грохот миновали,он осторожно глянул вниз на феерически освещенную сцену. Считать он не стал.Похоже, что штук сорок огневых единиц маячило теперь там, отбрасывая вокругжуткие отсветы; их число удвоилось.
Ритуал возобновился. На левой руке Будды сверкало — своимсобственным, бледным, чуть зеленоватым светом — железное кольцо.
И опять он услышал слова «Вдвое — или ничего» и опять вответ раздалось «Святые семь».
На сей раз он решил, что скала расколется под ним. На сейраз он подумал, что пламя выжжет ему ретину сквозь плотно сомкнутые веки. Но оношибся.
Когда он открыл глаза, взгляду его предстала уже целая армияколеблющихся перунов. Их сияние врезалось ему прямо в мозг, и он, поспешноприкрыв глаза рукой, опустил взгляд.
— Ну, Ралтарики? — спросил Сэм, и светлыйизумрудный луч играл на его левой руке.
— Еще раз, Сиддхартха. Вдвое или ничего.
На миг завеса дождя разорвалась, и в ослепительном сиянииогненных призраков Так увидел, что плечи того, кого звали Ралтарики, венчалаголова буйвола, и успел заметить у него вторую пару рук.
Так поежился.
Зажмурился, заткнул уши, стиснул зубы и стал ждать,
Ждать пришлось не долго. Кругом грохотало, сверкало, длилосьи длилось, пока Так не потерял, наконец, сознание.
Когда он пришел в себя, все кругом было серо, между ним искалистым щитом оставался только присмиревший, спокойно моросящий дождь. Уподножия скалы виднелась только одна фигура, и у нее не было видно ни рогов, нилишних рук.
Так не двигался. Он ждал.
— Это, — сказал Яма, протягивая емуаэрозоль, — репеллент, он отпугивает демонов. В будущем, когда тынадумаешь забраться подальше от монастыря, обязательно пользуйся им. Я считал,что в округе нет ракшасов, а не то я дал бы его тебе раньше.
Так взял сосуд и положил его перед собой на стол.
Они сидели за легкой трапезой в покоях Ямы, Бог смертиоткинулся назад в своем кресле со стаканом вина — вина для Будды — в левой рукеи полупустым графином в правой.
— Значит тот, кого зовут Ралтарики, и в самом деледемон? — спросил Так.
— И да, и нет, — отвечал Яма. — Если под«демоном» ты понимаешь злобное, сверхъестественное существо, обладающееогромной силой, ограниченным сроком жизни и способностью временно приниматьпрактически любую форму, тогда ответ будет «нет». Это — общепринятоеопределение, но в одном пункте оно действительности не соответствует.
— Да? И в каком же это?
— Это не сверхъестественное существо.
— Но все остальное…
— Справедливо.
— Тогда я не вижу никакой разницы, сверхъестественноеоно или нет, коли оно злобно, обладает огромной силой и сроком жизни, да и ктому же может менять по собственной воле свой внешний вид.
— Да нет, в этом, видишь ли, кроется большая разница.Разница между непознанным и непознаваемым, между наукой и фантазией — этовопрос самой сути. Четыре полюса компаса — это логика, знание, мудрость инепознанное, оно же неведомое. И некоторые склоняются в этом последнемнаправлении. Другие же наступают на него. Склониться перед одним — потерять извиду три остальных. Я могу подчиниться непознанному, но непознаваемому —никогда. Человек, склоняющийся в этом последнем направлении, — либосвятой, либо дурак. Мне не нужен ни тот, ни другой.
Так пожал плечами и отхлебнул вина.
— Ну а демоны?..
— Познаваемы. Я много лет экспериментировал с ними, и,если ты помнишь, я был одним из четверых, спустившихся в Адский Колодезь, когдаТарака скрылся от Владыки Агни в Паламайдзу. Разве ты не Так от Архивов?
— Я был им.
— Ведь ты же читал тогда записи о первых контактах сракшасами?
— Я читал о днях обуздания…
— Тогда ты знаешь, что они — исконные обитатели этогомира, что они были здесь еще до появления человека с исчезнувшей Симлы.
— Да.
— Они — порождение скорее энергии, чем материи. Ихсобственные легенды повествуют, что когда-то у них были тела и жили они вгородах. Однако в поисках личного бессмертия вступили они на другой путь,нежели человек. Им удалось отыскать способы увековечивать себя в видестабильных энергетических полей. И покинули они свои тела, чтобы вечно жить ввиде силовых вихрей. Но чистым интеллектом при этом не стали. По-прежнемувлачат они на себе всю полноту собственных "я" и, рожденные материей,навсегда подвержены всепожирающей страсти к плоти. Хотя они и способны временнопринимать плотское обличье, не могут они вернуть его себе без постороннейпомощи. Веками бесцельно блуждали они по всему миру. Потом пришествие Человеканарушило их покой. Чтобы преследовать пришельца, облеклись они в формы егокошмаров. Вот почему нужно было их победить, обуздать и сковать в безднах подРатнагари. Мы не могли уничтожить их всех. Мы не могли допустить, чтобы продолжалиони свои попытки овладеть инкарнационными машинами и людскими телами. Вотпочему были они загнаны в ловушку, вот почему заключены в огромные магнитныебутылки.
— Ну а Сэм освободил многих, чтобы они исполняли еговолю, — перебил Так.
— Ну да. Он заключил и поддерживал кошмарный пакт, покоторому кое-кто из них еще может обитать в этом мире. Среди всех людей ониуважают, может быть, лишь одного Сиддхартху. Но есть у них и один общий совсеми людьми порок.
— Какой же?
