– Я думал, что уже перестал верить в любовь. А потом появилась ты. – И снова он смотрит на нее, еще теплее, чем прежде. – Я люблю тебя, Бьянка.
– Довольно, – прерывает она его. – Это неправда. – При этих словах у нее чудовищно сжимается сердце. Ей хотелось бы произнести заклинание, чтобы избавиться от их близости, от той интимности жестов, слов, мгновений, проведенных вместе, вернуться в то время, когда они еще были чужими друг другу, две далекие точки, без следа ожиданий или обещаний – Я тебе не верю.
Ее глаза наполняются слезами, и она никак не может их прогнать.
– Ты должна мне верить! Я люблю тебя. – Он берет ее руки в свои. Если бы только суметь передать ей все то, что у него на сердце!
– Если бы ты меня любил, то не сделал бы того, что сделал. Ты бы позволил мне самой сделать выбор. – Она отстраняет его руки, но в голове на бешеной скорости проносятся проведенные вместе с ним моменты. – Все кончено, Маттиа.
– Что?.. – он снова пытается обнять ее, хоть это и кажется ему абсурдом после ее слов. И все же какая-то часть его старается не слушать слова, а лишь поддаться безымянным теплым течениям. Ему страшно, но это ощущение теплится внутри его, вибрирует и от него никуда не деться.
– Ты правильно расслышал, Маттиа. Все кончено. – Сердце ее сжимается все сильнее. Она готова сама вырвать его из груди – от гордости или от страха, что ей будет еще хуже, чем теперь.
Она оглядывается, вбирая в себя каждую частичку этого волшебного места, где все началось: роща, море, пляж, стены пансионата. Затем пристально смотрит на него.
– Послушай меня хорошенько. Прежде чем уйду, я все-таки скажу это: ты совершаешь огромную ошибку, продавая это место.
С этими словами она поворачивается и выбегает.
Маттиа в отчаянии бежит за ней.
– Постой, Бьянка! – Он чувствует, как незримая петля стягивает его горло. Никогда он не плакал из-за женщины, даже из-за Лары; должно быть, это в первый раз. Он бежит за ней по ступенькам.
Она больше не может здесь оставаться и не хочет, чтобы другие решали, как ей жить. Может быть, она совершает ошибку, но теперь разочарование слишком велико, чтобы оставаться здесь хотя бы секунду. Она минует последнюю ступеньку, выбегает в холл и оборачивается. Он – в двух шагах от нее.
– Отпусти меня, Маттиа. Пожалуйста, не усложняй, – голос ее срывается от слез. Слезы бегут и из его глаз. Так они стоят, друг напротив друга, и кажется, что сейчас возможно все – и ничего.
Наконец это мгновение позади. «Пока», – говорят они друг другу почти одновременно, не в силах посмотреть друг другу в глаза. Ни поцелуев, ни объятий; он лишь слегка касается ее руки, но она быстро отдергивает ее и молча выходит. Солнце вот-вот погрузится в море; в небе лишь несколько фиолетовых и оранжевых полосок. Воздух наполняется тяжелой, почти осязаемой печалью. Это грусть по уже свершившемуся и тому, чего никогда уже не будет. По неверному времени и месту. По пустоте. По тому, что было и чего уже не хватает.
Глава 39
Она вставляет ключ в замочную скважину, поворачивает и легонько толкает. Синяя дверь открывается со знакомым скрипом. Она снова дома – у Амалии. Единственный дом, что у нее остался.
Войдя, она чувствует тот характерный запах ладана, которым пропитаны стены, – запах святости.
Амалия на кухне, режет ананас на деревянной разделочной доске. Едва увидев ее, она кладет нож на стол.
– Наконец-то ты вернулась, – говорит она, светло улыбаясь, и раскрывает объятия.
– На самом деле я никогда отсюда и не уходила. – Бьянка идет к ней навстречу и изо всех сил стискивает ее в объятиях. Они снова вместе, и это соприкосновение проникает через кожу до самого сердца.
– Я рада, что ты снова здесь, – шепчет Амалия ей на ухо, и ее голос дрожит от любви. И все между ними становится по-прежнему. Пару дней назад они разговаривали по телефону, Амалия выслушала ее, как мать слушает дочь, которая потерялась. Она поняла свою дочь, ее молчание и ее потребность в уединении.
– Я тоже рада, что наконец снова дома. – Бьянка так хорошо знает это тело, такое хрупкое и в то же время полное силы.
Амалия первой отстраняется и мягко берет ее за плечи.
– А знаешь, он тебя искал.
– Кто – он?
– Дэвид, – отвечает Амалия. – Но не волнуйся, – ее взгляд исполнен доверия. – Я сказала, чтобы он оставил тебя в покое и уважал твой выбор.
– Спасибо. – Бьянка чувствует, как к горлу подступает комок. – Жаль, что Маттиа не отнесся к этому с уважением, – она сглатывает и трет глаза, чтобы опять не разреветься, – но ведь это неправильно!
Амалия молчит. Ей хочется объяснить Бьянке, что нет правильных или неправильных вещей, что в этот самый момент все идет так, как должно, даже если тебе кажется, что все не то и не так.
– Все кончено, Амалия. – Бьянка все мотает головой, как будто сама не может поверить своим словам.
– Ты не можешь этого знать. – Амалия гладит ее по щеке. – В тебе говорят злость и гордыня.
– И омерзение! – выкрикивает она, кипя от ярости и разочарования. И вдруг ухмыляется: – Через два дня он возвращается в Милан – он ведь завершил сделку. – Бьянка нервно пожимает плечами. – Я только что была в пансионате – там уже висит табличка о начале работ. Все уже решено. – Она морщится от отвращения. – Он поступил со мной так же, как со своим пансионатом, – все решил за меня. Никогда его не прощу за то, что он сделал. Ни уважения, ни внимания ни к моим чувствам, ни к собственному имуществу.
– Я тебя понимаю, – отвечает Амалия. – Ты думаешь, что попала в ловушку и не можешь за это простить, потому что ее для тебя расставил тот, кому ты доверяла. Но иногда те, кто нас ранит, на самом деле хотят нам помочь. – Она не может полностью быть на стороне Бьянки: в любви нельзя действовать, повинуясь гордыне и страху.
– Я не просила о помощи, – отзывается та непреклонно.
– Что было, то было, Бьянка. Не будь слишком сурова.
– А что же мне – быть мягкой? Может, еще войти в положение человека, который даже не понял, что действует по отношению ко мне неуважительно? Это он все разрушил.
– Не торопись с выводами, твое сердце сейчас разбито.
– Я сама разбита, – огрызается Бьянка, щелкая пальцами. Она так устала, что кружится голова, и ноги нестерпимо дрожат. – Прости, я немного прилягу на диван.
– Конечно, родная. – Амалия отпускает ее, как раненого зверя, который скрывается в лесу, чтобы зализать раны. – Я пока закончу готовить фруктовый салат.
Бьянка сворачивается в клубочек на диване и смотрит на себя в настенное зеркало: под глазами темные круги, волосы всклокочены, платье пропиталось потом. Затем видит на стене гобелен с головой Будды с ангельской улыбкой: «Все идет так, как должно идти», – будто говорит он. И все же хоть она и старается об этом не думать, но в ушах все еще звучит голос Маттиа и это его «я люблю тебя», повторенное несколько раз, которое она не захотела слушать. Эти слова, как острые осколки, вонзаются в мозг. Он и эта его фраза – после того как они предавались любви на скалах, поддаваясь желаниям, – единственному, что есть в этом мире настоящего. Именно это она и сделала – полностью отдалась ему. И теперь сожалеет о том, что пошла на поводу у инстинктов. На мгновение ей показалось, что она нашла то, что искала, – товарища по играм, который всегда ее поймет, мужчину, который защитит, но в то же время всегда сможет удивить, с которым никогда не будет скучно и который не будет пытаться ее переделать. Но она ошиблась. Маттиа был ее большой ошибкой. Иллюзией. Он не мужчина – всего лишь эгоистичный самец.
