Тьма. Свет. Тьма.
Она еще за сценой, выглядывает из-за кулис: там раскинулось бескрайнее море поднятых вверх рук и множество тел, движущихся в ритме танца. Сегодня диджей в ударе, и консоль вибрирует от его сумасшедшей энергетики. Эта энергетика наполняет всех, в том числе и ее. Сердце бешено стучит, руки вспотели, ноги слегка дрожат. Она не впервые на этой сцене, но никак не может привыкнуть к этому ощущению: оно слишком ново и все еще захлестывает ее с головой.
На ней элегантный черный кружевной корсет, зашнурованный на спине атласной лентой. Он стягивает маленькую грудь и заставляет дозировать дыхание. Это помогает сосредоточиться. Всего минута до выхода на сцену. Она потягивает мышцы ног, опираясь на высокие каблуки сапожек из перфорированной кожи. Натягивает шелковые перчатки и в последний раз прокручивает в голове выступление, представляя его в этой атмосфере. Ошибки недопустимы, а если они все-таки случатся, нужно будет постараться сделать так, чтобы все выглядело естественно. Она отлично знает, чего хочет: ошеломить и соблазнить. Тело и разум. В последний раз оглядывает себя в гигантский шар, освещающий закулисное пространство. Яркий макияж подчеркивает синеву глаз, помада «Руж Нуар» акцентирует ее губки сердечком. Волосы струятся по плечам дикими волнами, развеваясь под дуновением искусственного ветра.
До выхода десять секунд. Она сжимает кулон-капельку на груди, целует его и смотрит вверх. В небо. Все будет хорошо.
Тьма. Свет. Тьма.
Грохот волнами исходит от консоли. Затем звук, который, кажется, длится вечность. И в этот момент выходит она, в лучах прожектора, в ритме музыки. Этот ритм – как пульс гигантского сердца, бьющегося в унисон с тысячами сердец на танцполе. Она танцует для них. Вместе с ними.
Даже отсюда, сверху, она различает голоса и взгляды тех, кто зовет ее. Она улыбается, вся объятая радостью, словно обмениваясь с ними этой энергией. Потоки исходят от нее к ним, от них – к ней.
В этот миг она такая, какой хочет быть. Свободная. Настоящая. Живая.
В этот миг она чувствует.
Живет.
Любит.
Глава 1
Теплые лучи мягкого майского солнышка проникают в арочные окна и освещают розовые облачка в центре комнаты. Ее девочки идут по кругу, делая плавные движения, и зал наполняется нежными звуками фортепиано и скрипки.
Она – перед ними, наблюдает. Миниатюрная, энергичная, нежная и одновременно властная. Темные волосы собраны в искусный шиньон. На ней, как и на ученицах, пачка и пуанты. Никаких выбившихся прядей – она должна быть примером для этих маленьких бестий в трико. Поверх бежевых легинсов – нежно-голубое боди, под цвет глаз.
– Стоп!
Ее решительный голос как будто разрушает чары. Это приказ. Музыка умолкает, и девочки, кажется, немного обескуражены.
– Теперь построились рядами: Аличе, Джиневра, Кьяра – в первый; Катерина, Беатриче, София – во второй; Матильде, Виттория, Джада – в третий.
И спустя мгновение пространство в центре зала меняет форму и из круга превращается в квадрат. Вот она, ее команда непосед.
– Первая позиция! – говорит она уже громче. Их руки одновременно упираются в бока, а стопы развернуты в одну линию. Бьянка окидывает учениц удовлетворенным взглядом, глаза ее блестят. Кажется, они даже становятся ярче и сверкают, словно два сапфира на фарфорово-белой коже. Какие все-таки умнички ее девочки! В этом году они потрудились на славу.
– Good![2] – Ее голос вновь взмывает, тренированное тело повторяет позиции. – Улыбайтесь, взгляд вверх, живот втянуть, спина прямая! Вращаем бедрами, сжимаем ягодицы, руки расслаблены. Выше нос, грудь вперед, попки втянуть… Глубокий вдох…
Бьянка набирает имя на айпаде, подключенном к динамикам; у нее тонкие пальцы, ногти накрашены пастельно-розовым лаком. Из динамиков льется фортепианная композиция Ли Ру Ма, от которой зал наполняется теплом, а лица – светом.
– И-и-и demi-plié one, straight two[3], – ее голос понижается до монотонного шепота. – Raise up three[4], быстрее, быстрее, плавно опускаемся, grand-plié five, six, seven, eight[5]… и-и-и вторая! Теперь сами, движения вы знаете… Давайте, без подсказок… Good! Отлично, малышки. Теперь все то же самое с другой стороны.
Она говорит на смеси итальянского, французского и английского: один французский девочки не поймут, это она уже проходила. Десять лет, как она преподает в этой школе, в центре Бассано-дель-Граппа, и за десятилетие у нее выработался собственный метод, в котором сочетаются строгость, самоотдача и в то же время учитываются особенности и потребности каждой ученицы. Ведь всякое тело уникально, и головы у всех разные. Нужно уметь слушать. Но важнее всего – внутреннее равновесие педагога. Баланс! Вот первое правило классического танца. Девочки, которые уже перешли в четвертый класс, быстро усвоили эту науку. С самого первого дня Бьянка выразилась предельно ясно:
– В этой школе вы познаете не только науку танца – прежде всего вы научитесь стоять на ногах, не падать и всегда следовать правилам. И если вы все же упадете, то научитесь и подниматься.
Девочки слушали – ведь в этом голосе не было сварливости, а лишь мягкая строгость и властность, которая без лишней агрессии может заставить себя уважать.
Бьянка останавливает музыку. В центре зала девять облачков формируют вереницу света.
– Теперь первый ряд – назад, – командует Бьянка, распоряжаясь пространством подобно дирижеру. Руки у нее тонкие и гибкие, но с четко очерченными мышцами. Ей уже давно за тридцать, но еще никогда она не любила свое тело так, как сейчас – оно атлетически сложенное, упругое, отточенное за долгие годы преподавания.
Аличе, Джиневра и Кьяра выполняют ее команды четко, словно солдатики, их шаги легки.
– Аличе!
– Да, учительница?
