Снова обретя тело, я сказала:
— Это возможно. Я теперь призрак. Ранульф, я не собираюсь натебя нападать. Древняя вражда между привидениями и вампирами не имеет никакогоотношения ни ко мне, ни к тем, кого я люблю.
Ранульфа это явно не убедило, но, однако, он и неотвернулся.
— Ну, теперь вы дадите мне все объяснить? — спросила я.
Вик с трудом сглотнул и кивнул:
— Думаю, самое время.
Полчаса спустя, когда небо за окном потемнело, Вик, Ранульфи я все еще сидели за небольшим столом в винном погребе. Они пыталисьпереварить то, что я им рассказала. Ранульф, который, естественно, гораздо большеразбирался в странных законах, управлявших нежитью, вроде бы уже все понял. Авот Вик сидел с совершенно обалдевшим видом.
— Ладно, — сказал он. — Давай проверим, дошло до меня илинет.
— Давай. — Вот уж с чем с чем, а с этим согласиться легко.
— Приехал Балтазар, и они с Лукасом похоронили тебя назаднем дворе.
— Верно.
— Значит, у меня на заднем дворе закопан труп и мне придетсякак-то объяснять это родителям.
— Не думаю, что они его найдут, это уже вроде бы запределами вашей территории. И потом, мы отклоняемся от темы.
— Не совсем, — сказал Вик. — Пойми меня правильно. Посравнению со всем остальным это, конечно, полная фигня, и я понимаю, что тебекуда хуже, чем мне. Но от этого мне будет не легче объяснить родителям, откудау нас на заднем дворе труп.
— Твоя правда, — вздохнула я.
— Предлагаю прикрыть это место ветками, — произнес вдругРанульф.
— И это весь твой ценный вклад в наше обсуждение? —поинтересовалась я.
— Да. — Ранульф остался невозмутимым. — Я говорю только то,что может принести пользу. Пока это мое единственное полезное предложение.
Вик указал на него, изобразив пальцами пистолет в знакодобрения.
— Люблю мужчин, знающих цену словам.
— Да уж, так я и живу, — кивнул Ранульф.
Вик снова повернулся ко мне. Выражение его лица показалосьмне довольно странным, но я тут же сообразила, что до сих пор никогда не виделаего серьезным.
— Бьянка, ужасно, что с тобой такое случилось. Если бы я несмог посмотреть тебе в глаза и сказать это... если бы ты совсем умерла... нет,даже думать об этом не хочу. Может, теперь все будет не так, как раньше, но мыведь все равно останемся друзьями, правда?
Мне показалось, что раньше я никогда не улыбалась, во всякомслучае по-настоящему.
— Мы будем друзьями, несмотря ни на что. И ты самый лучшийчеловек на свете!
Вик опустил голову, на удивление смутившись.
— Ну а как ты узнала обо всем этом?
— Мне помогло твое привидение, — объяснила я. — Ее зовутМакси.
— Что? У моего привидения есть имя?
— А почему нет? — Мне показалось ужасно оскорбительнымпредположение, что у привидений не может быть имен. Ведь мы все когда-то былилюдьми, так? И тут до меня дошло, что я уже начинаю думать о привидениях, как о«нас».
— Если она может появляться, то почему никогда не появляласьпередо мной? — Теперь оскорбился Вик. Ну да, он же считает Макси своимпривидением.
— Не хотела тебя пугать. Макси? — позвала я, впрочем почтине сомневаясь, что она наверняка подслушивает. — Эй, Вик хочет с тобойпознакомиться. Иди поздоровайся с ним!
— Я общаюсь с призраками, — пробормотал Ранульф. — Так неделается!
Вик повернулся к Ранульфу:
— Помнишь, я говорил, что социальный конформизм являетсятюрьмой для сознания?
Его песочного цвета волосы так неаккуратно торчали из-подбейсболки, что он выглядел немного диковато.
— Мы здесь все нонконформисты, так что давай спускайся кнам, — произнес он, обращаясь к Макси.
«Зачем ты сказала ему мое имя? — Я видела Макси как образ всознании, точно так же как тогда на чердаке. — Ему ни к чему знать, кто ятакая!»
— Она разговаривает со мной, — объяснила я Вику и Ранульфу.— Не вслух. Мне кажется, она стесняется.
— Ох, черт. — Вик нетерпеливо осмотрел винный погреб. Может,надеялся увидеть Макси, спрятавшуюся среди бутылок?
— Серьезно, Макси, все нормально. Иди поздоровайся.
«Даже и не подумаю».
Насколько я могла судить по ее тону, мысль о том, чтобынаконец-то предстать перед Виком, по-настоящему пугала Макси. Очевидно, егомнение много для нее значило.
И я сообразила, что могу этим воспользоваться. Честно лиэто? Думаю, не менее честно, чем попытка призрака заморозить меня насмерть.Самый удобный случай вытянуть нужную мне информацию — это спросить прямосейчас, пока Вик свидетель.
— Она согласилась помочь мне, — заявила я вслух. — Объясни,пожалуйста, как следует, что там с этим браслетом, Макси. Просто хочу разобраться.
Ее испуг был слишком явным, по крайней мере для меня.Ранульф и Вик уставились на потолок, будто призраки должны свешиваться оттуда,как люстры. Вик пробормотал:
— Позарез нужно обзавестись спиритической доской.
«Ну? — мысленно обратилась я к Макси. — Ты же не хочешьподвести Вика, правда?»
«Можно подумать, тебе нужна моя помощь, — огрызнулась она. —Сама уже расхаживаешь тут и обнимаешься со всеми. У меня вот никогда не получалосьстать такой же материальной, а полюбуйся-ка на себя! Спорю, ты можешь такпроходить целый день».
— Когда я беру браслет, то могу вести себя почтиестественно, — объяснила я Вику и Ранульфу. Мне не терпелось поскорее удивитьЛукаса. Он будет так счастлив! Ну, может быть, сначала перепугается до смерти,но потом поймет, что у нас все-таки есть какое-то подобие будущего. Да, наместь о чем горевать. Моя утраченная жизнь лишила нас множества возможностей. Яс ужасом представляла себе долгие столетия после смерти Лукаса. И все-таки этохоть что-то. — А брошь из черного янтаря обладает такими же свойствами? Ну та,которую он с собой увез?
«Лукас ее забрал? — Макси слегка успокоилась. Она все ещедулась, но уже не злилась. — Ну, тебе повезло. Как я уже говорила, все, на чеммы запечатлелись при жизни, можно использовать после смерти. И не только длятого, чтобы обретать телесность — ну, как ты сейчас. Этим можно пользоваться,чтобы перемещаться».
— Перемещаться? Это ты о чем? — Я тоже стала обращаться кпотолку. Краем глаза я заметила, что Вик и Ранульф пооткрывали рты и находятся вполном замешательстве.
«Ездила когда-нибудь на метро? Тогда знаешь, как оноработает. Можно перемещаться в любое место, где есть остановка. Вещи, к которымты была сильно привязана при жизни, и есть станции метро. Ты можешь отправитьсяв любое место, где есть такая вещь».
