них не одеревенели ноги. Когда они наконец решили, что опасность миновала, снегопад прекратился, а небо прояснилось. Следы, оставленные тремя военными, были хорошо видны. Они введут в заблуждение любого преследователя сбежавших молодых солдат.
– Мы должны свалить отсюда, пока они не вернулись, – сказал Донмин.
Гончжу посмотрел на девушку.
– Лейтенант Ли предупредил нас, что ты знаешь, куда идти, – мягко произнес он.
Черный дрозд кричал свое безжалостное «Ва-ва, ва-ва».
Лес сомкнулся вокруг них, заманивая под свою сень. Чунчжа шла быстро, хотя сердце ее сильно отставало от ног. Печаль камнем лежала на груди, и она задавалась вопросом, не дана ли ей жизнь только для страданий. С тех пор как девушка лишилась матери, удары настигали ее один за другим. Она поклялась себе, что покинет это место, и убегала со всей возможной быстротой.
За девушкой, которая устремилась вдоль большого ручья к его истоку, вдогонку следовали двое юношей. Деревья не пускали их, цепляясь ветками за одежду. В тот самый момент, когда они испугались, что потеряют ее из виду, Чунчжа резко встала. Она утерла нос и принюхалась, внезапно уловив запах, который меньше всего ожидаешь почуять вдали от побережья. Толстяк Донмин тоже ощутил его, хотя и не знал, чем это пахнет. Он почесал брюхо и вздохнул, вдруг вспомнив суп с красными водорослями.
Чунчжа, жестом велев спутникам следовать за ней, стала перелезать через гряду острых скал. За грядой, на вершине, стояли три валуна в форме человека. Они сгрудились в кучку, точно делились секретами.
Прежде чем прикоснуться к этим валунам-заговорщикам, девушка помолилась, испрашивая позволения. Срезав сучья с больших ветвей, она стала разрывать ими мокрую листву. Каменные стражи как будто раздвинулись, и в земле показалась расселина. Чунчжа легла на живот и, скользнув в эту расселину, тотчас исчезла, поглощенная землей. Молодые люди последовали ее примеру и тоже нырнули в земные недра.
Тесное пространство, в котором очутилась троица беглецов, не позволяло встать в полный рост, и они сели на корточки. Чунчжа зажгла свечку, удивив юношей зажигалкой. Пещера являлась частью туннеля, полностью сложенного из камня. Чунчжа оставила валунам сушеную рыбу в благодарность за то, что те пропустили их. Когда она закрыла вход в пещеру, Гончжу и Донмин принюхались. Под землей гулял сквозняк с соленым, как у моря, запахом. Чунчжа, извинившись, задула свечу. Какое-то время им предстояло ползти в темноте.
Молодые люди спросили, куда они направляются, и ответ Чунчжи озадачил их. Они не стали просить ее объяснить подробнее, потому что голос ее звучал слишком отстраненно.
Они направлялись обратно, в деревню, к прибрежным пещерам.
31
Они ползли на животах, толкая перед собой рюкзаки; в носы и рты набивался песок. В туннеле царил глубокий мрак, так что Гончжу начал сомневаться в своих ощущениях. Продвигаются ли они вперед или застряли в ловушке и крутятся на одном месте, как земляные черви? Донмин ныл и бранился, Гончжу же хранил молчание. Он вспоминал своего отца, который, когда сын, бывало, после привидевшегося кошмара просыпался в слезах, гладил его по голове.
Чунчжа, цепляясь за слабый запах соленой воды, ползла по следу, тянувшемуся из прошлого. В самом конце ученичества мама научила ее ориентироваться в этих петляющих коридорах. Тайну извилистого туннеля, который выходил к морю, поверяли только настоящим хэнё. «Представь, что ты ныряешь, и расширь свое сознание за пределы себя». Пробираясь по опасному лабиринту, Чунчжа следовала за воспоминаниями о матери. Она была готова впасть в отчаяние, когда увидела мерцавшее во тьме сияние. Те, кто понимал, как мучителен этот путь, поставили в конце туннеля свечи.
Девушка и двое юношей выбрались из туннеля, жмурясь от яркого света. Приморская пещера была заполнена людьми со свечами в руках. Их тени плясали на скалистых стенах, устремляясь ввысь, к куполу пещеры. Молодые люди радовались воссоединению, а жители деревни благодарили их за риск, на который они пошли.
План был хитроумно задуман и в точности исполнен. Маленькие дети, старики и все, кто мог заплакать или замешкаться в темноте, скрылись в пещеры днем, пока мужчины патрулировали гору. Последними ушли поварихи, готовившие еду для солдат, и подавальщицы.
По приказу лейтенанта пожертвовали коровой. Ее закололи, рубиновую мякоть нарезали и приправили, из костей сварили бульон. Жители деревни хлебали молочный суп, а солдаты жарили мясо на огне. В ту ночь они забылись тяжелым сном людей, насытившихся кровью. Их грезы были измараны жиром и подпаленным мясом, а зимний снег тем временем укутывал мир белым покрывалом.
Когда первый утренний караул еще рыгал, обнаружилось исчезновение двух солдат. Пройдя по следам до шоссе, караульные вернулись и подняли на поиски весь лагерь. Женщины дождались сигнала. Два выстрела – и они скрылись, растаяв, как морская пена на волнах.
Семь дней и семь ночей люди в пещерах объедались как могли, набивая животы пищей, припрятанной от солдат: пшенной кашей с мелко нарезанной редькой и сушеными анчоусами; салатом из проросших в темноте бобов мунг; супом с водорослями и рагу из квашеной капусты и соевой пасты. Готовили по ночам, у входа в пещеру, чтобы ветер уносил дым в море.
За едой делились историями о прошлом, которое предшествовало захвату острова чужаками, распугавшими всех духов и привидений. Поминали былое, когда богиня Халласана юной девушкой разъезжала по горам верхом на белом олене. Рассказывали истории из тех времен, когда тигры умели говорить, а в пещерах, свернувшись клубочком, точно гигантские кошки, спали драконы. В начале, когда морской царь пребывал в самом расцвете сил, его молодецкая удаль заставляла волны бурлить и наделяла каждую устрицу жемчужиной.
Когда настала очередь Чунчжи, она вознесла благодарность своей бабушке, которая вступила в заговор, чтобы защитить их всех. Деревенские женщины били себя в грудь и причитали, оплакивая одинокое смертное ложе старухи. Чунчжа с полными слез глазами поделилась последней бабушкиной историей: однажды ее уже хоронили. Давным-давно, чтобы обмануть бога.
При помощи этой уловки ей купили обычную жизнь. Однако в пространстве, отведенном для духа предков, которого она по требованию своих родителей отвергла, пустил корни темный сорняк. Лишившись из-за японцев сыновей, те не позволили дочери служить богам, которые не смогли защитить их.
Тетушка Го, принявшая духа, дала точные инструкции, чтобы после смерти ее наследие не передалось дальше. Зелье, которое она дала племяннице, погрузило девушку в столь глубокий обморок, что ее тело уподобилось трупу.
Когда семья погрузилась в траур, тетушка заперлась в своем доме. Она запаслась курицей, уткой и благовониями в количестве, которого должно было хватить на три дня и три ночи. Двери и окна
