себя в руки, раздражал Цайхуа. Но больше всего её злило, конечно, пустое времяпровождение. Погружаться и дальше в пучину ненавистной ей паники Лу Цайхуа не хотела, а потому выход оставался один: усмирить бурю чувств уже проверенным способом.
В момент, когда кулак Цайхуа почти коснулся коры, её окликнул Шанъяо. Появившийся как всегда неожиданно, он перехватил запястье девушки и произнёс с мягким укором:
— Побереги силы.
Заглянув ей в глаза, юноша вдруг усмехнулся и извлёк из поясного мешочка молочно-белую склянку.
— Это травяные пилюли. Помогут успокоиться, — ответил Шанъяо на вопросительный взгляд Цайхуа. — Забирай, мне они всё равно не нужны.
Просветлённая смутилась. В груди разлилось давно знакомое тепло, тотчас отозвавшееся в сердце умиротворением. Зачем ей нужны какие-то пилюли, когда рядом с ней находится тот, кто способен её успокоить одним своим существованием? И всё же она не стала отказываться. Когда пальцы девушки крепко сажали пузырёк с лекарством, Шанъяо наконец-то отпустил её руку.
— Считай, что это мой тебе подарок на Цисицзе.
— …
Если б не подбежавшая к ним цветочная фея, Лу Цайхуа наверняка бы умерла от переизбытка эмоций. Ей было сложно понять, что именно она почувствовала, но разбираться в этом желания не было. Во-первых, бессмысленно, а во-вторых, разве не собиралась она очистить свой разум от мыслей?
— Те самые пилюли? — восторженно прощебетала Юцин.
В глазах, обрамлённых густыми ресницами, зажёгся огонь любопытства.
— Я много читала о них. В их состав входит одно из самых редких…
— О, привет, Цин-Цин, — перебил девчонку Шанъяо и одарил её самой обворожительной улыбкой, на которую был только способен.
Не ожидавшая такого обращения, Юцин залилась густой краской и бессознательно отступила назад. Цин-Цин… Так её не называла даже собственная мать. Между просветлёнными вмиг воцарилась мёртвая, почти удушающая тишина, нарушаемая лишь отчаянным стуком двух смущённых девичьих сердец. Улыбка Шанъяо же стала неестественно шире.
— Так! — первая пришла в себя Цайхуа. Отвесив другу крепкую оплеуху, она раздражённо нахмурилась. — Ты зачем сюда пришёл вообще?
— За что?! — возмутился Шанъяо. — Я ведь не тебя Хуа-Хуа назвал.
Получив очередной удар в бок, он вскинул руки в примирительном жесте и рассмеялся:
— Ладно-ладно, я вас не просто так искал. Скоро начнётся испытание для поступающих в мою школу. Поторопись, — кивнул он Юцин.
Цветочная фея уже собралась что-то ответить, как вдруг из-за деревьев вышли два просветлённых в алых одеждах. Один из них, высокий мужчина средних лет, торопливо шагал впереди. Волосы его были забраны в высокий пучок, и без того грубые черты лица исказила гримаса недовольства. Чёрные, как ночь, глаза просветлённого излучали столько неприкрытой надменности, что не оставалось сомнений: он мнит себя божеством.
Колючий взгляд мужчины зацепился за Лу Цайхуа ровно настолько, чтобы заставить её почувствовать себя выброшенной на берег рыбой. С подобной беспомощностью она столкнулась пару лет назад, когда этот человек, не постеснявшись использовать мощную технику, вышвырнул её за дверь своей школы.
Лунху Ифэй, великий мастер боевых искусств, ставший главой Ли будучи смертным, вызывал у неё отвращение. Несмотря на то, что он редко показывался на людях, слава о его жестокости гремела на весь мир. Поговаривали, будто он позволял своим сильнейшим ученикам убивать более слабых. Но если это и было правдой, никто не осмеливался вмешиваться в дела школы Ли. Так или иначе, ученики Лунху Ифэя были лучшими по части сражений с демоническими тварями.
— А он симпатичный, — прошептала Юцин.
— Что?! — опешила от такого заявления девушка. — Этот достопочтенный глава отвратителен!
— Да я не про него, а про того парня. Вроде ты с ним в прошлом году подралась неудачно.
Только сейчас Цайхуа заметила плетущегося сзади Чэньсина. Выражение его лица было мрачнее обычного, однако во взгляде плескалось беспокойство с ноткой лёгкой растерянности. Было похоже, что глава школы сказал ему нечто из ряда вон выходящее, и теперь все усилия его были направлены на усвоение новой информации.
Мысленно девушка согласилась с заявлением Юцин. Конечно, ей не хотелось принимать этот факт, но даже будучи хмурым Чэньсин не терял своего обаяния. А если вспомнить улыбку, с которой он в прошлом году сидел в своём крошечном домике, то хочешь не хочешь, всё же придётся признать его красоту. Высокий и стройный, с бледной, точно сияющей кожей и длинной, чуть растрёпанной чёлкой, не скрывающей выразительных глаз. Интересно, сколько девушек признаются ему сегодня в любви? Испугавшись собственных мыслей, просветлённая поспешно перевела взгляд на Шанъяо и улыбнулась. Натянуто и как-то по-глупому.
Чэньсин не взглянул в сторону Лу Цайхуа. Проходя мимо, он задел её плечом и, как ни в чём не бывало, отправился дальше за Лунху Ифэем.
— Ты! — неожиданно взорвалась просветлённая.
Сдерживать взрывную смесь из эмоций больше не было сил. Как обычно, Чэньсину удалось довести её раздражение до высшей точки кипения. Гнев разлился внутри огненной лавой, рассудок слегка помутился, а стенки души вновь обожгло странное чувство, природа которого ей до сих пор была непонятна.
— Ну что, не передумала насчёт Ли? — поинтересовался Шанъяо, провожая взглядом просветлённых в алых одеждах. Оба, надо заметить, ни разу не обернулись.
— Нет, — пропыхтела Лу Цайхуа.
— А жаль. Я скучать буду.
— Не соскучишься. С тобой она будет! — девушка указала на цветочную фею и тут же получила от неё ощутимый шлепок по плечу.
Если задуматься, Цайхуа в самом деле не знала, почему ей так хочется попасть в школу боевых искусств. Неведомые силы тянули её туда ещё с детства. Она всегда восхищалась смелыми воинами, способными уничтожить несколько десятков демонов одним взмахом меча. Но сильнее всего ей хотелось стать таким воином: бесстрашным, могущественным и, прежде всего, неуязвимым. Он желала этого на бессознательном уровне. Ей не было дела до грозного главы школы Ли, да и до всех просветлённых горы Лунхушань в целом. Главной мечтой девушки было обучение техникам и боевым навыкам, которые она могла получить только там.
— Ладно, вы идите. Я чуть позже приду, — сообщила Лу Цайхуа после недолгих раздумий.
Благодаря недавней вспышке гнева, позволившей выпустить пар, ей удалось избавиться от навязчивой паники, однако нормальная циркуляция ци в организме неизбежно нарушилась. Стоило как можно скорее привести духовные каналы в порядок, чтобы избежать неприятных последствий в дальнейшем, а в особенности во время испытания.
Шанъяо понимающе кивнул. Не обращая внимания на протесты Юцин, красной, как лепестки цветущей хайтан, он подхватил её под локоть и потащил за собой к месту всеобщего сбора.
Оставшись одна, Цайхуа долго вертела в руках пузырёк. Белый фарфор вдруг напомнил ей о демонической чашке, из-за которой её дважды чуть не убили. К сожалению, ей
