Он стоял на утесе и смотрел на мощеную камнем площадь, на купол церкви, на ратушу, на людей, на костер в центре, что начал угасать, и на черные клубы дыма, что поднимались в темнеющее грозовое небо. В нем не было ничего человеческого, не осталось и проблеска света в наполненных адским пламенем и тьмой глазах. Замерло время, застыл в полете в небе дрозд, распахнув графитовые крылья, звук грома звучал беспрестанно, повторяясь и повторяясь, пойманный в ловушку, след молнии будто нарисованный держался в небе, превратив его из серого в пурпурно-фиолетовое.
Конь под мужчиной застыл так же, как и все вокруг, только подрагивающие уши выдавали нетерпение и беспокойство животного. А он не замечал ничего вокруг, он всматривался в языки пламени до рези в глазах, он никак не мог заставить себя пошевелиться, оторваться хоть на миг, не мог заставить себя вдохнуть.
Но вот конь нервно всхрапнул, и мужчина поднял голову к небу, всматриваясь в тучи, будто очнувшись.
- Ты этого хотел? – спросил он пустоту. И получив в ответ лишь все тот же закольцованный раскат грома, продолжил. – Смотри же теперь.
Он опустил голову, потрепал коня по холке, животное ударило копытом по сухой земле и тут же позади возник еще один всадник.
- Да мой господин, - поклонился мужчина, прошелестел надломанным голосом, словно сухой ветер пронесся по ущелью.
- Уничтожь их.
- Да, - прозвучало короткое.
Всадник исчез. И вместе с его исчезновением мир будто очнулся, стряхнув с себя наведенный сон: дрозд взмыл ввысь, исчезла, растаяв молния, перестал звучать гром.
А он все так же сидел верхом, все так же, не отрывая взгляда, смотрел на площадь, все так же спокойно стоял под ним его конь. Все также пугал темнотой и бездной пустой взгляд.
Глава 1Элисте Громова
Минута десять, минута одиннадцать, минута двенадцать, минута тринадцать, минута четырнадцать.
Господи, да что ж так медленно-то, а?
Я смотрела на таймер на мобильнике и притоптывала ногой в полутемном опен-спейсе какого-то офиса, стоя перед дверью единственного кабинета.
Осталось еще три минуты. Три минуты.
Да ну его к черту. В конце концов, чего я там не видела?
Я повела плечами, сосредотачиваясь, и просочилась сквозь пластиковую серую дверь.
Ой, ну класс.
На диване широко расставив ноги сидел какой-то мужик. Обычный такой дядька. Лет пятьдесят, полный, но не безобразно жирный, вполне себе ухоженный, седой, с крупными, но в целом правильными чертами лица. Дорогой синий костюм, запонки явно серебряные и часы, шелковая рубашка, расстегнутая у горла, безжалостно выставляющая на показ дряблую шею.
Табличка на столе гласила, что, возможно, его имя Федор Борисович Ермолаев. Если, конечно, он – хозяин кабинета.
Перед мужиком на коленях стояла девица. С такого ракурса я могла оценить лишь короткое черное платье и копну спутанных каштановых волос. Ну и, конечно, подделку под затасканные и ставшие чем-то пошлым лабутены. Хреновую такую подделку.
Девица старательно зарабатывала себе на хлеб насущный. Чмокая, хлюпая и фальшиво постанывая.
На миг в голове мелькнула шальная мысль о том, что можно записать их на мобильник и продать видос на порно-хаб, а лучше куда-нибудь в дарк. Судя по тому, что я здесь, мужику осталось недолго.
Видос назову «Смертельный отсос». Правда, как только я достану мобильник вся конспирация полетит коту под хвост. Нет, можно, конечно, сделать так, чтобы не полетела, но… лень напрягаться. Да и, честно говоря, видео выйдет так себе. Оценят разве что начинающие вуайяристы с латентной некрофилией.
Девица продолжала усиленно сосать, мужик продолжал тихо постанывать, я продолжала мысленно отсчитывать секунды, привалившись плечом к косяку.
Ну серьезно, это начинает надоедать. Хоть бы позу поменяли, что ли.
Часы на стене возле шкафа показали ноль двадцать пять и тридцать секунд. Значит, в запасе еще минута тридцать.
Я оттолкнулась от косяка, прошла мимо парочки к огромному окну, стараясь не смотреть на сморщенный стручок исчезающий во рту у старательной проститутки.
Это не то зрелище, которое хочется видеть.
- Поднажми, детка, я в тебя верю, - проговорила девчонке, смотря на темные окна соседнего бизнес-центра. И о, чудо, она действительно увеличила темп. Мужик застонал тише, но чаще.
Нет, само собой, красотка в лабутенах меня не услышала, видимо, просто почувствовала, что клиент близок к финалу.
Тридцать секунд.
Мимо промчалось такси, не вписавшись в поворот и задев урну возле остановки.
Двадцать секунд.
Хрипы и причмокивания все чаще и чаще. Совсем мерзкие звуки, вызвавшие гримасу на моем лице.
Я люблю свою работу. Я люблю свою работу. Я люблю свою работу.
Десять секунд.
В окне здания напротив что-то блеснуло, привлекая мое внимание, заставляя оторвать взгляд от пустынной улицы.
Две секунды. Из-за угла выныривает еще одно такси. На этот раз водитель – более вменяемый: ничего не задевает, едет с положенными сорок, может чуть больше.
Все. Время вышло.
Я отворачиваюсь от окна, мужик на диване слегка подергивается, проститутка подается назад, пространство вокруг начинает привычно густеть, тормозить.
Какой-то звук, как хлопок, потом звон битого стекла, свист рядом с щекой, мужик на диване дергается еще раз. В этот раз гораздо сильнее, настолько, что валится вперед, и брызги крови вокруг, и раскуроченный к чертям череп. Миг оглушительной тишины, а потом шлюха начинает визжать, все еще сидя на полу перед клиентом.
О как! Неожиданно…
«Все-таки надо было сделать запись» - мелькает в голове совсем бредовая мысль.
Я подхожу к дивану и склоненному телу. Девка пытается отползти подальше, не перестает орать. Орет громко, старательно. Так же старательно, как и сосала, на разрыв… моих барабанных перепонок. Певица, что ли?
Я осматриваю мертвого дядьку, стараясь понять к какой части тела прикоснуться, чтобы не измазаться в крови.
Левая рука вроде чистая.
Осторожно касаюсь ладонью еще теплых пальцев.
Не повезло вам сегодня, Федор Борисович. Ой, не повезло. С другой стороны… качественный минет перед смертью – это явно лучше, чем смерть в огне, или утопление, или отравление мышьяком.
Я чувствую, как ворочается и сопротивляется под кожей душа мужика и давлю сильнее, стараясь подцепить ее и вытащить на свет божий.
