Фаина Демьяновна посмотрела на Лёшку. Лёшка пожал плечами.
– Да она сама вёдрами дралась, – пришёл тут на помощь другу солидный Мишка.
– Я?! – изумилась старушка. – Вёдрами?!
И глянула на вёдра. Наполненные до краёв черникой, они красноречиво подтверждали, что старушка не врёт, и что драться ими в таком чернично-заполненном положении нельзя ни в коем случае.
Фаина Демьяновна вновь посмотрела на Лёшку. Лёшка опустил голову.
– Махала она вёдрами, махала, – снова пришёл на помощь Мишка.
– Я вот вам помашу! – рассердилась завуч.
Но тут из леса выбежали Муха с Курилой.
– Припадочный часовой! – крикнул Толик.
– Диверсанты! – крикнул Вася.
Лагерь забеспокоился в третий раз. Лицо Фаины Демьяновны пошло красными пятнами.
– Курильчик! Мухин! – гаркнула она. – Вы что такое мелете?! А ну бегом ко мне!!
Вася с Толей подбежали и стали в ряд с третьеклашками, потирая ушибленные места.
– Ладно, карапузам померещилось привидение, но вам-то стыдно так себя вести, – сурово оглядела их завуч.
– Ну, где вы видели в лесу сумасшедших? Сумасшедшие в сумасшедших домах лечатся!
– Про привидение не знаем, – обиделся Вася. – Но какой-то ненормальный за нами с саблей бегал, а потом меня и Мухина кинжалом рубанул.
– Тупым, – уточнил Толик.
И показал порванные штаны. Увидев дырку, Фаина Демьяновна задумалась.
– А медведь?
– Медведь был, – подтвердил Курильчик.
– На поляне, – подтвердил Мухин. – Там даже табличка висит: «Осторожно, медведи!».
Услышав это, завуч наконец забеспокоилась.
– Львович! – позвала она. – Надо что-то срочно предпринять. Мы отвечаем за жизнь наших детей. И если это на самом деле медведь…
Она не договорила, но и так было понятно, что детям придётся худо.
Посовещавшись с судейской коллегией, автобусы поставили квадратом, как некогда бледнолицые ставили свои повозки в ожидании нападения индейцев. Все, кто был в лагере, собрались внутри этой импровизированной крепости. Ждали медведя. Но вместо медведя на поляну выбежали Стопочкин с Захарьевым. Увидев, как стоят автобусы, они ничуть не удивились и бросились к тренеру.
– Медведь в лесу, – доложил Лера.
– И какой-то солдат с саблей, на психа похож, – доложил Шурка.
Не успел Львович ответить, как на поляну выбежал военный с шашкой наголо.
– Сумасшедший часовой! – закричали из-под судейского автобуса пятеро чуть не утопших третьеклашек.
Осаждённые в автобусной крепости не на шутку испугались. Даже Фаина Демьяновна попятилась.
Но чем ближе набегал солдат, тем очевидней становилось, что он никакой не сумасшедший и вовсе не часовой.
К автобусам спешил деревенский дед, одетый в старенькую солдатскую шинель и такую же ветхую солдатскую шапку-ушанку. В руке он держал не шашку, а очищенный от коры сверкающий белизной прут.
– Корову мою не видели? – первым делом спросил дед.
– А вы кто? – спросил Шурка.
– Дед Иван, – приподнял шапку и обнажил лысину дед и повторил вопрос. – Корову не видели?
– Коро-о-ову-у? – наконец услышали вопрос друзья.
Переглянулись и начали глупо улыбаться.
– А цвета она какого? – спросил непонятно зачем Шурка, хотя и так всё было понятно.
– Коричневого, Стрелкой зовут.
– А зачем вы гнались за нами и кричали «стой, стреляю»? – спросил Лера.
– А зачем стреляли? – спросил Шурка.
– Кто, я? – едва не поперхнулся дед. – Да упаси Господь!
И, обращаясь уже к подошедшим взрослым, принялся объяснять: – За коровой я гнался. А кричал не «стой, стреляю», а «стой, Стрелка». Я же говорю, корову так мою зовут. А что касается выстрела, так это резина хлопнула, будь она неладна!
– Какая резина? – нахмурилась Фаина Демьяновна.
– Да такая, длинная. Вишь, я чего придумал, – усмехнулся дед Иван. – Не на верёвку корову навязываю, а на жгут резиновый. Зять мне жгут этот из города привёз.
– Зачем?
– Ну как же, – засуетился дед. – Со жгутом корова травку равномерней щиплет. Сразу по малому кругу идёт, а после жгут натянет и по большому кругу подбирает. Припоздал я чуток. Стрелка, видно, всю травку выела и за дальней потянулась. Колышек выдернула, а он-то на резиновом ходу. Вот и шлёпнул корову под хвост.
– Теперь ясно, что это был за выстрел, – хихикнул Лера.
– Пистолет с глушителем, – хихикнул Шурка.
– С испугу она, сердечная, и побежала, – закончил дед и задумался. – А может, её шмель укусил?
До этого момента друзья улыбались, как полоумные, но услышав про шмеля, переглянулись и улыбаться перестали.
Не рассказывать же деду, что шмель тут ни при чём, а во всём виноват чрезвычайно меткий третьеклашка из их школы.
– А зачем у вас на поляне табличка висит – «Осторожно, медведи»? – насупился, чтобы больше не хихикать, Шурка.
– А, это? – и на лицо старика выползла улыбка.
Казалось, будто она, сбежав с Шуркиного лица, тут же перебралась на морщинистое лицо деда Ивана.
– Так её дрессировщик повесил.
– Дрессировщик? – эхом откликнулась окружившая деда ребятня.
– Ну да, внук этой самой бабы Нади, – кивнул дед в сторону старушки в фиолетовых одеждах.
– Зачем? – вновь напомнила о себе завуч.
– А тут у нас часть военная недалече. Так вот, чтобы солдатики не шатались до деревни да по садам не лазали.
А то, как осень, так они у нас яблони трясут.
– А медведи тут при чём? Написали бы волки или злые собаки?
– Вот чего не знаю, того не знаю. Может, потому, что деревня наша Медведевкой называется.
Лера посмотрел карту, точно, Медведевка, а за ней Старинки и Бродовка. Чудные названия!
– Дрессировщик-то года три назад у бабушки гостил, – ударился в воспоминания дед Иван. – Настойчивый человек. Заспорил с нашим фермером Митей Кошкиным, что может хоть домашнюю, хоть дикую животину выучить всякой премудрости.
– А, – догадался Лера, – вот, что значит подпись «ФМК».
– Верно, – кивнул дед: – Фермер Митя Кошкин. Так Митя не поверил. Заспорили они. Из домашней скотины дрессировщик, понятное дело, козу взял бабкину – Дусю.
А дичь где взять? Мальчишки воронёнка принесли. Митя согласился – ворона совсем не домашняя, хоть и птица. А чему учить? Тут и гадать нечего. Очень уж трясуны яблочные досаждали. Вот внучок и выдрессировал Дусю против их солдатского брата. Она, значит, подкрадётся к часовому, да так скрытно, что и не услышать, а после как даст рогами под посадочное место. Часовой кувырком да наземь, а Дуси и след простыл. Дошло до того, что солдаты в караул идти опасались. Начальство солдатское к бабе Наде приходило. Просило усмирить козу – держать на привязи. Ну, Надя и держит. Да только, как сорвётся Дуся с привязи, так сразу в часть бежит с часовыми бодаться. Беда!
