Но, в конце концов, она была единственным неудобством наэтой вечеринке.
От меня, похоже, ждали, что я буду увиваться вокруг дам. Яоглядел их всех до одной — вечерние платья открывали, конечно, большевозможностей, чем будничные наряды. Но я никогда не любил танцевать. На мойвзгляд, существуют куда более интересные способы времяпрепровождения, нежелитоптание на цыпочках под музыку с хорошо «упакованным» изящным грузом в руках.Конечно, это всего лишь мое личное мнение.
Около десяти, воспользовавшись привилегией гостя, я решилпройтись по дому, чтобы удовлетворить свое любопытство мошенника.
В одном из крыльев дома у Джона Ламберта был кабинет ибиблиотека, и, судя по ним, его не очень интересовала светская жизнь. Емухватало того, что у него есть свое местечко, — довольно уютное,уставленное стеллажами книг в кожаных переплетах, с длинным столом, пишущеймашинкой и рабочим креслом. Я заметил, что почти все профессионалы высшегокласса имеют обычно что-то вроде кабинета с библиотекой, но имеют ли они егопросто по той причине, что любят работать в одиночестве, или потому, чтопредпочитают компанию книг женскому обществу, — этого я сказать не могу.
Прогуливаясь по дому, я вышел на веранду и спустился внебольшой внутренний дворик в задней части дома, окинул взглядом клумбу,освещенную лунным светом, и направился обратно. Из кабинета доносились голоса.Воспитанный гость на моем месте кашлянул бы, джентльмен поспешил бы уйти, но я,будучи мошенником и гордясь этим, на цыпочках подкрался к двери и прислушался.
Слай, человекообразный осьминог, разговаривал с ДжономЛамбертом:
— Конечно, он выдвигает странные требования, но ясделал все, что мог. Я не скрываю, что мне нужна Луиз, но, с другой стороны, явсеми способами пытался защитить ваши интересы. Можете взглянуть на это письмосами. Этот человек в отчаянии, возможно, даже умом тронулся, но он требует,чтобы ему представили доказательства, и я не сомневаюсь, что он своегодобьется. Вот, почитайте.
На несколько мгновений воцарилась тишина, послышался шелестбумаги, и лязгнула металлическая дверца сейфа. Дальнейшие слова былипроизнесены так тихо, что я не смог разобрать их. Скрипнул стул, хозяин и егогость покинули кабинет.
Я выждал немного для приличия и вернулся в гостиную.
— Да что с вами такое сегодня случилось,мужчины? — воскликнула Луиз. — Все куда-то уходите, я из-за вас чутьне пропустила танец. Ну-ка, давайте взбодримся немного, попробуем пунша.Правда, мы только что по ошибке плеснули туда целую бутылку укрепляющего средствадля волос, но ничего.
Джон Ламберт поднял руку:
— Друзья мои, я собрал вас сегодня, чтобы в тесномкругу друзей объявить о помолвке Луиз и мистера Огдена Слая. Луиз — нашаединственная дочь, а Огден — один из самых удачливых молодых предпринимателейгорода. Давайте же поднимем наши бокалы за их здоровье.
При этих словах лицо миссис Ламберт побледнело, она провеларукой по глазам. Луиз стояла выпрямившись, её малиновые губы были приоткрыты вулыбке. Она обвела взглядом комнату и, наткнувшись на меня, с вызовом посмотреламне в глаза. Огден Слай снова зашевелил руками, пригладил волосы и стиснулузкий рот. Уолтер Картер глубоко вздохнул, собираясь что-то сказать, новоспитание взяло верх над порывом, и он промолчал.
Все-таки воспитание иногда мешает.
Я поклонился, выпил за их здоровье, и, воспользовавшисьудобным случаем, незаметно выскользнул, и направился в кабинет. Поскольку я былмошенником, то меня не стесняло воспитание, этикет и прочие условности.
Сейф представлял собою мудреную штучку. Но я на своем векуповидал немало замков с комбинациями и разбирался в них лучше, чем тот, кто ихизобрел. Оказавшись перед обычным сейфом, я иногда использую отмычкусобственного изобретения, хотя знаю, что открыть его можно даже при помощималенького карманного стетоскопа — особых усилий тут не требуется.
Открыть сейф Джона Ламберта тоже не составило труда.
Нужные мне письма были перевязаны бечевкой и лежали навидном месте. Почерк был правильный, хотя и несколько своеобразный — с легкимнаклоном влево. Автора писем звали К.В. Кинсингтон, и выражался он прямо, безобиняков, так как ходить вокруг да около не видел никакой необходимости. Вместес Джоном Ламбертом он был замешан в истории с тяжбой по поводу крупногоконтракта на дорожные работы и получил взятку. Это было очень давно, в тевремена Ламберт был всего лишь честолюбивым молодым человеком. Похоже, онсчитал, что автора писем уже давно нет в живых, но тот неожиданно возник нагоризонте, объявив о себе письмом, из которого было видно, что он жив исобирается шантажировать Ламберта. Своим посредником он избрал Огдена Слая,написав, что не видит необходимости встречаться с Джоном Ламбертом лично:Ламберт, дескать, и так узнает его почерк, а описанные события ему знакомы.
Быстро перелистав письма, я сделал несколько копий почерка.Я пока еще не имел четкого представления о том, что буду делать дальше, нообразец почерка мне, конечно, пригодится. На криминальном поприще я сталспециалистом в трех вещах: во вскрытии сейфов, в подделке бумаг и еще в одномделе — в использовании собственных мозгов. На своем веку я встретил всегонесколько сейфов, с которыми не смог справиться, но ни разу еще мне неприходилось сталкиваться с почерком, который поставил бы меня в тупик. Немногопотренировавшись, я мог перед свидетелями набросать любое письмо чужимпочерком, причем так же быстро, как если бы это был мой собственный.
Судя по всему, история эта длилась уже около года, и ОгденСлай, действуя от имени своего заказчика, неизменно «доил» Ламберта, получаяпри этом свой «навар». Чего там только не было — и письма, и счета, и всякиедругие бумаги. Последним его требованием было, чтобы Луиз стала его женой. Онне называл причин, а просто выдвинул это требование.
Бегло пробежав глазами бумаги, я сделал образцы почерка — натот случай, если они понадобятся, — и закрыл сейф. Внезапно какое-тошестое чувство подсказало мне, что я не один. Я повернулся — в дверях стояларыжеволосая миссис Ламберт, изучая меня своим проницательным взглядом.
— Черт! — невольно вырвалось у меня.
Я уже так привык к тому, что, пока я выполняю работу, рядомсо мной на страже всегда стоит Бобо, что потерял бдительность и забылпроследить за тылами.
— Я помешала? Извините.
Я разозлился. Разозлился на себя, на эти дурацкие условностии на этот идиотский общепринятый обычай, когда дамы почему-то должныизвиняться, когда в их присутствии произносят бранное слово.
— Я сказал «черт», — проговорил я, почувствовав,что злость проходит, и решил попробовать перекинуть мяч в ее ворота.
— Думаю, мне просто показалось, — сухо заметилаона. — Нам не хватает вашего общества. Луиз говорит, что с удовольствиемпотанцевала бы с вами.
