происходило.
Донмин быстро добавил:
– Но сами не принимали в этом участия.
Доктор Мун очень тихо, так что монаху пришлось наклониться, чтобы его расслышать, произнес:
– Однако и не предотвратили этого.
Донмин посмотрел на небо:
– Если бы мы попытались, нас бы здесь сегодня не было.
Доктор Мун опустил голову. Монах, слушая их, качал головой.
– Вы явились на гору, чтобы просить о прощении. Так же как и я, – кивнул он.
Доктор Мун и Донмин не нашлись с ответом. Они с трудом могли представить, чтобы этот улыбчивый старик сотворил нечто такое, за что его нужно прощать.
Монах указал посохом вниз, на предгорья:
– Видите этот склон прямо под нами? С большой поляной между деревьев?
Посреди лесной зелени виднелась непонятно как образовавшаяся прогалина.
– Пятьдесят три года назад там находилась деревня. Пока ее не разбомбил американский самолет. Возник такой сильный пожар, что деревня горела целый день и всю ночь. Долгое время там был пустырь, да и теперь еще трава растет с трудом. – Монах закрыл глаза. – На Халласане были разрушены десятки деревень, но мне пришлось стать очевидцем уничтожения именно этой. Я шел по тропе. Увидел самолет и бомбы. Когда добрался до храма – было принято решение об эвакуации. Мы с братьями-монахами коротким путем ушли с горы, хотя обязаны были задержаться, чтобы помочь. – Старик пристыженно опустил глаза. Потом снова поднял голову; выражение его лица было печально. – С тех пор я молюсь за все погибшие на Халласане души.
Два старых друга переглянулись, поняв друг друга без слов. Доктор Мун кивнул Донмину.
– Что ж, видите ли, господин… Вы кое-чего не знаете… – Донмин прокашлялся. – Дело в том, что мы… э‑э… мы… – Его лоснящееся лицо побагровело, и он повернулся к доктору Муну. – Я не уверен, что…
И доктор Мун заговорил сам.
– Мы с ним… Мы уб-б‑бежали от н‑н‑националистов. Мы д‑д‑дезертиры. – Он снова начал заикаться, хотя, переехав в Америку, избавился от этого дефекта.
Вот и все. Их позорная тайна наконец перестала быть тайной. Теперь, когда Чунчжи не стало, кроме троих мужчин, сошедшихся на горе, об этом было известно только Юнчже.
Монах сморщил лицо.
– Какое интересное совпадение, что мы вот так встретились на Халласане. Каждый из нас троих, – он указал на доктора Муна, Донмина и себя, – дезертир.
Донмин покачал головой:
– Ваши действия – не дезертирство. Это здравомыслие. И, по-моему, то, что совершили мы, тоже нельзя считать дезертирством.
– Мы, может, и не считаем это дезертирством, но власти точно сочли бы, – упрямо возразил доктор Мун.
Двое друзей явно не впервые обсуждали это.
Донмин воскликнул:
– Но мы выполняли приказ!
– Приказ? – перебил его монах. – Чей?
– Нашего командира, лейтенанта Ли, – ответил доктор Мун. – Он велел нам покинуть Чеджудо. Вернее, он приказал нам сбежать.
28
1948 год
– Пожалуйста, господин, умоляю вас, пустите меня на гору! – дрожа, просила Чунчжа. Она должна как можно скорее отправиться на Халласан – ради бабушки.
Девушка, склонив голову, стояла на коленях перед лейтенантом Ли, который просматривал стопку бумаг, переданных ему рядовым, который исполнял обязанности его секретаря. Несмотря на позу, в голосе Чунчжи не слышалось никакой приниженности. Он звучал так, словно она изо всех сил пыталась смягчить приказной тон.
– На Халласан доступ запрещен! – Лейтенант Ли взглянул на Чунчжу сквозь очки.
Чунчжа постаралась сдержать гневный взгляд. За тот месяц, что его войска стояли в деревне, лейтенант ни разу не осведомился о самочувствии ее бабушки. Девушка понимала, что ему необходимо соблюдать видимость, но он вполне мог бы найти способ помочь, не компрометируя себя.
– Я знаю. – И, после паузы, Чунчжа почтительно добавила: – Господин.
– Тогда зачем тратишь мое время впустую? – Лейтенант гадал, как она отреагирует.
Только Чунчже и ее бабушке было известно о его истинных связях. Перед солдатами он разыгрывал рьяного приспешника националистов и их американских кураторов.
– Бабушка очень больна. Ей нужны грибы и коренья, которые можно отыскать только в горах!
«Лейтенант должен удовлетворить эту просьбу, – с отчаянием подумала девушка. – От бабушки остались одни кожа да кости, она уже не может есть».
– Для грибов слишком холодно. – Росчерком золотого пера лейтенант подписал документ, поданный секретарем.
– Не для тех, которые мне нужны, – разжав челюсти, процедила Чунчжа. – Эти грибы прирастают к стволам. Они твердые, как дерево. – Чунчжа решила пасть ниц и простереть руки в мольбе. – Умоляю вас, господин, сжальтесь над моей больной бабушкой. Пожалуйста, позвольте мне собрать на горе целебные грибы! – Она силилась придать голосу почтительность и кротость, но он звучал так, словно у нее что-то застряло в горле.
Лейтенант Ли повернулся к секретарю:
– А вы что думаете, Ун?
У секретаря Уна были хитрые маленькие глазки и такое же хитрое маленькое сердце. Он несколько раз пытался заговорить с Чунчжой на раздаче в столовой, но девушка всегда отшивала его. Теперь Ун учуял благоприятную возможность.
– Командир, по-моему, вам следует разрешить девушке сходить на гору, но дать ей сопровождающего.
Лейтенант Ли не доверял этому молодому проныре, потому и держал его при себе.
– Полагаю, это чересчур снисходительно. Что значит здоровье какой-то там бабушки в сравнении с нашей великой новой республикой? Старуха все равно скоро умрет.
Чунчжу затрясло, но она по-прежнему касалась лбом земли. Ей пришлось напомнить себе, что она знала лейтенанта, когда он был еще констеблем Ли. Этот человек никогда не действовал прямолинейно; казалось, каждое его слово служит некой важной цели.
Секретарь Ун видел, что шанс добиться Чунчжи ускользает от него.
– Мы должны относиться к нашим соотечественникам с состраданием, командир, даже если они заблудшие коммунисты. Я могу сопроводить девушку, чтобы удостовериться, что она сделает то, что якобы и собирается.
Лейтенанта это явно не убедило.
– Может, послать телеграмму с запросом на официальное разрешение?
Секретарь Ун, как и лейтенант, понимал, что в таком разрешении будет отказано.
– Могу я предложить, командир, зарегистрировать сбор грибов как задачу повседневной жизнедеятельности лагеря? Ведь может же девушка отправиться за пополнением запасов продовольствия?
Лейтенант Ли как будто потерял интерес к этому делу.
– Я слишком занят для подобных пустяков. Как насчет того, чтобы предоставить это дело вашим умелым рукам, Ун? Я одобрю любое ваше решение.
Донмин и Гончжу копали траншею на окраине деревни, когда из-за угла появились Чунчжа, лейтенант Ли и его секретарь. Чунчжа и секретарь несли корзины.
– Сюда идут Чунчжа, лейтенант и этот крысеныш Ун, – сообщил Донмин, подавив смешок, потому что лопата чуть не выпала из рук Гончжу.
Лейтенант Ли остановился, чтобы осмотреть траншею.
– Я пришел справиться, не нужна ли помощь, но вы, похоже,
