Ты пытался открутить мне голову.
Я не мог удержаться, — еле слышно прошептал Слэппи. — Даймне еще один шанс, Джимми, пожалуйста. Умоляю тебя. Не усыпляй меня.
Джимми пристально смотрел на него.
Ты не заслуживаешь второго шанса.
Я знаю, — вздохнул Слэппи. Его голубые глаза превратилисьтеперь в блекло-голубые щелки. — Я не достоин... Не достоин...
Ну ладно, ладно, — сказал Джимми, встряхнув головой. — Ядам тебе еще один шанс.
Глаза болванчика широко распахнулись.
Да, — ответил Джимми. — Я подарю тебе шанс остаться живым,но тебе это не понравится.
Только скажи, что мне нужно делать, — попросил Слэппи.
9
На это Джимми ничего ему не ответил. Вместо этого он опятьвзялся за желтые листки бумаги и долго читал из них что-то про себя.
Что я должен делать? — проскулил Слэппи. — Скажи же!
Джимми закончил чтение, потом медленно положил стопкустраниц на стол.
Я только что наложил на тебя заклятие, Слэппи, — объявил он.
В другое время, скажи Джимми что-нибудь и таком роде, Слэппинепременно отпустил бы какую-нибудь ехидную шуточку. Но сейчас он лишьбеспомощно таращился на чревовещателя.
За... заклятие?
Джимми кивнул.
Ты совершил слишком много зла, Слэппи. Ты причинил вредслишком многим людям, испортил им жизнь и загубил мою. Ты просишь о еще одномшансе. Так вот он. Единственный способ для тебя остаться живым — это делатьдобро.
Деревянный человечек мигнул и затряс головой.
Делать добро? Это и есть заклятье?
Джимми опустил взгляд на пачку пожелтевших листков.
В соответствии с этим заклятьем у тебя есть одна неделя нато, чтобы совершить три добрых дела.
Слэппи застонал.
Добрые дела? — пролепетал он еле слышно.
Ты должен исполнить три добрых дела и ни одного злого, —продолжал Джимми. — Если ты за неделю не совершишь трех добрых дел, ты заснешьи больше никогда не вернешься к жизни.
Пожалуйста, — взмолился Слэппи, вцепившись в рукав Джимми.— Я не могу! Что угодно, только не это! Делать добрые дела?! Это же кошмар!Это для меня самый худший кошмар!
Чревовещатель ничего не ответил.
Придумай что-нибудь другое, — упрашивал Слэппи. — Нупожалуйста... Умоляю тебя, Джимми!
Слишком поздно, — холодно произнес Джимми. — Я уже прочелслова заклинания. У тебя нет выбора, если ты хочешь остаться живым. — Он сноваподнял листки. — Но если ты предпочитаешь, чтобы я усыпил тебя прямо сейчас...
Нет! — взвизгнул болванчик. — Хорошо, хорошо! Я это сделаю!
Я буду следить за тобой, — предупредил его Джимми. — Я будуследить за каждым твоим движением. Один неверный шаг — и тебе конец. Мигомотправишься в поленницу.
Болванчик издал слабое восклицание.
Три добрых дела! — пробормотал он, часто моргая. — Тридобрых дела...
Джимми повернулся к двери.
Джорджия, — позвал он, — теперь ты можешь зайти. У меняесть для тебя сюрприз.
Слэппи расслабленно обвис, когда в гримерку снова вошлаДжорджия, сопровождаемая сестрицей.
Да? — застенчиво спросила она, отводя рукой со лба своитемные волосы.
Я нашел для себя новую куклу Слэппи, — сказал ДжорджииДжимми, указывая на болванчика в ящике. — Так что старая мне больше не нужна.
Правда? — воскликнула Джорджия. На лице ее Джимми ясночитал растущее волнение.
И раз уж ты так любишь марионеток и кукол, я отдам тебестарого Слэппи, — объявил он. Подняв болванчика с пола, он вложил его в рукидевочки.
О! Просто не верится! — вскричала она радостно.
А я что получу? — сердито осведомилась Стелла. — Почему этоДжорджия вечно получает все, чего ей захочется, а мне никогда ничего недостается?!
Она обернулась к сестре:
Этот болван ужас какой уродливый! Может мама вообще неразрешит его в дом вносить!
А по-моему, он очень красивый, — ответила Джорджия. —Спасибо вам, мистер О'Джеймс Я буду о нем хорошо заботиться, обещаю!
А для меня у вас ничего такого нет? — уточнила Стелла,дергая за поля свою сиреневую панамку. — У меня, между прочим, уже через парумесяцев день рождения.
Прекрати, Стелла, — шепнула Джорджия сквозь зубы. — Самаведь знаешь, что марионетки тебя не интересуют. Хоть раз в жизни не будь такойзавистливой.
Ты дура, — отрезала Стелла, презрительно фыркнув. Она крепкосжала руки, скрестив их на груди, и показала язык Слэппи. — И ты тоже дурак.
Джорджия поблагодарила Джимми еще несколько раз. Потомповернулась и выбежала из двери, торопясь к матери, чтобы показать ей своесокровище. Пока они шли вдоль коридора, Джимми все слышал, как Стелланепрестанно жаловалась и ныла.
Долго, долго сидел он, глядя в пустой дверной проем. Мыслиего были беспокойными.
«Я счастлив, что избавился от Слэппи, — сказал он сам себе.— Но сможет ли Слэппи измениться? Совершит ли он три добрых дела? Правильноли было отдать его Джорджии? Или я поступил опрометчиво?»
10
Джорджия отодвинула в сторону стопку ярких журналов иуселась на край своей кровати. Слэппи она пристроила у себя на колене.
Она просунула руку в отверстие на спине его спортивнойкурточки. Ее пальцы нащупывали рычажки, управляющие его глазами и ртом.
Скажи-ка, Слэппи, — произнесла она, повернув к себе головуболванчика, — ты не знаешь, что за шум? Почему так гремит и позвякивает?
Потому что дождь нынче льет как из ведра, — заставила онаответить Слэппи тоненьким голоском Микки-Мауса. Деревянные челюсти болванчикагромко пощелкивали, когда Джорджия нажимала на рычажки.
Ха-ха! — пробурчала Стелла с другого конца комнаты. —Прямо-таки умора, вот только засмеяться я забыла.
Джорджия вспыхнула:
Помолчи, Стелла.
Жалко на тебя смотреть! — презрительно фыркнула вреднаясестренка.
Убирайся отсюда! — воскликнула Джорджия сердито. — Если тебене нравится слушать, как я репетирую со Слэппи, зачем ты тут торчишь?
И зачем тебе приспичило рисовать гуашью прямо пальцамиименно на моем столе? Почему ты не можешь делать этого в своей комнате?!
Стелла склонилась над столом, растирая измазанными в ярко-голубойкраске руками гуашь по лежащему перед ней листу бумаги.
