не показалась.
Уже совсем темно стало, когда Куземка подходил к юрте. Кому рассказать про золотую бабу? Что принесет она в его юрту?
Долго Куземка не был дома.
«Все ли здоровы? Все ли живы?» — в тревоге думал он.
Мать радостью встретила Куземку.
«Каждая олениха из твоего стада принесла тебе по два олененка», — со слезами на глазах говорила мать.
Теперь Куземка будет богат. Утром собаки сами пригнали лося к юрте Куземки. И так день за днем, словно кто стал приносить в его дом удачу за удачей.
Лоси сами приходили к юрте, птицы летали над головой, а соболи целыми семьями гнездились у его юрты.
«Кто так осчастливил Куземку?» Целыми днями ходят охотники по тайге, и все с пустыми руками возвращаются, а Куземка и сам не рад богатству такому, не привык он к нему, а как разделить его всем людям — не знает. Худая молва пошла про Куземку. Не любить его стали в округе, сторониться, бояться, а богатым шаманам завидно. И решили они его на костре сжечь, чтобы выгнать худой дух из него.
Жаль охотникам Куземку, а что делать? Завязали Куземке глаза да повели на гору, а там внизу, под горой, большой костер горел. Поставили его на край горы, да попросил Куземка глаза развязать, на леса родные взглянуть.
И видит Куземка: далеко на горе баба каменная стоит, вся как жар горит, а сама Куземке каменным пальцем грозит да молчать велит.
Но не вытерпел Куземка да как крикнет: «Золотая, каменная баба! Зачем Куземку счастливым сделала? Зачем дала мне столько богатства? Братья, ищите ее!»
Костер вдруг погас, а Куземка в камень черный превратился.
«Надо искать золотую бабу! Она принесет всем счастье!» Стали к горе собираться целые племена. Гору, на которой стоял Куземка, всю по камешку раскидали — ведь никому не сказал Куземка, какая она была, эта баба: большая или маленькая, золотая, медная или каменная?
Знали только охотники, что искать ее надо, что принести она счастье должна, как принесла его Куземке.
Долго думали, долго собирались. И пошли в разные стороны. Кто к океану пошел, кто к горам, а кто в сторону, где солнце больше греет. Долго ходили по разным краям мансийские племена в поисках золотой бабы. Многие с тех пор так и не вернулись в родные края.
Много веков из поколения в поколение искали ее манси.
«Какая она?» — мучил всех вопрос, ведь Куземка камнем стал и никому ничего не сказал.
«Хватит, люди! Перестаньте искать золотую бабу! — как-то сказал молодой охотник Юшлан. — Или наши отцы не умели искать зверя? Стрелять из лука?» Взял свою собаку Юшлан и пошел в лес. Да и другие охотники тоже.
По-прежнему богаты леса, реки, озера. И поет Юшлан песню: «Спасибо вам, ноги, спасибо, глаза, спасибо, солнце и лес! Я с вами богаче золотой бабы!»
Отчего так хорошо живет Юшлан? Наверное, тоже увидел золотую бабу? Нет! Труд сделал Юшлана счастливым!
Сонный ручей
Много веков стояли под горой хмурые молчаливые пихты. По стволу и ветвям распустили они свои старые мшистые бороды. Тоскливо и сыро было в их царстве: ни пения птиц, ни луча солнца. Только сильный порыв ветра, прилетавший с гор, будил их, слегка покачивая ветви. Они начинали скрипеть, кряхтеть и как будто просыпаться от вечного сна.
И вдруг с горы с шумом и грохотом побежал ручей. Брызги блестели на солнце, прыгали с камня на камень и катились к подножию в царство молчаливых пихт. У ложка́, среди бурелома успокоился ручей, остановился и призадумался. В него, как в зеркало, смотрелись старые пихты. Никогда еще ручей не видел таких огромных деревьев, и, как показалось ему, пихты махали от радости ветвями.
Скоро скрылось солнце, деревья так прижались друг к другу, что даже не видно стало неба. Подремал, подремал ручей и стал искать себе выхода. Уж больно скучно стало ему среди хмурых деревьев. И куда бы он ни пускал своих гонцов, так никто к нему и не возвращался. Тогда собрался он сам и тихо покатил свои воды.
Всюду стояли могучие деревья. Он огибал их, пробивал, протачивал многими днями, годами их коренья, но снова выходил в хмурое, темное царство. Устал ручей и заснул. Привык. Осенью старые пихтачи засыпали его своими иголками, и он спокойно покачивал их.
Вдруг сильный топот нарушил сонное царство. Человек бежал по берегу забытого ручья. Он ударялся о стволы громадных деревьев, падал, вставал и снова падал…
Ручей сбросил с себя дремоту, отогнал от берегов прошлогодние иголки и зажурчал. Человек лежал у самого берега, и не было сил у него подняться. Но вот он встал на колени и, захлебываясь, стал пить из ручья воду. Только успел отпить несколько глотков, как тут же уснул. Спал человек долго. Проснувшись, поправил свои доспехи и хотел снова напиться из ручья. Только глотнул, как сразу стал снова засыпать.
«Нет! Ты хитрый ручей! Коконя не будет спать! Ему надо спешить. Коконю ждет Варвара. Коконя долго был на войне!» — Быстро встал он и пошел, но вернулся.
Это, наверное, и есть тот ручей, про который рассказывал ему дедушка. Оглянулся Коконя, и вправду: кругом дремота, тишина. Страшно стало ему. Солнце увидеть охота. И воды бы прихватить из ручья надо. Чуман сделать — бересты нет. Снял с ног нярки Коконя, набрал этой воды, что в ручье, и скорее из темного леса. Шел долго Коконя по тайге: по темному бору, по топким болотам, увалистым сопкам, и пришел, наконец, к подножию горы, где Варвара жила. Тихо вокруг. Не лают собаки, не слышно стука топора, не слышно и песен, которые так хорошо пела Варвара. Заболело у Кокони сердце. Вспомнил он, как дрались они с чужими злыми людьми, что пришли в родные леса отнимать все, что было у них, уводить к себе жен и невест, стариков и детей. Долго дрались братья Кокони. Стрелы, как снег, летели во врага. Долго гнали чужих людей, только вот вернулись не все. Коконя вернулся. Он обошел много юрт, но в них никого нет. Нет отца, нет братьев, сестер. Вот подходит он к юрте Варвары, она обещала ждать его. Знакомые родные места! Подросли березки, сосенки, но опытный глаз видит — близко человек не живет.
Вот и тропка к юрте, уж морошка спелая на ней. Давно нет здесь Варвары. Юрта
