аэродром желаний,
Где каждый день —
Бипланы губ моих.
'
И богомольцы рук молитвенно и бодро —
Крутым изгибам пламенных основ,
Туда где Альтами трепещущие бёдра —
Червоной радугой
Следы моих зубов.
'
А дальше —
Алой кровью поцелуев отпечаток,
Где прячется ночей моих тоска,
Верблюдом губ
Господню Гробу пяток,
Чтоб там возжечь, рыдая, свечку языка.
'
Прожектор глаз моих и губ мотоциклеты
В лучах волос Твоих — как в зарослях челнок.
Через китайский фарфор чашечек коленных —
Христом Скорбящим
В Мраморное Море ног.
'
И электро-магниты наших переносиц
Не удержать ни зверю ни врагу.
Язык мой, как горящий броненосец,
Спасенья ищет в гавани Твоих скользящих губ.
'
И там, где от затылка меж лопаток
От шеи вниз
Спины Твоей шоссе —
Автомобилю губ моих лететь как вихрь и падать
И над волнами бёдер в воздухе висеть.
'
Какой же бог мне предназначил муки —
Взобраться санкам губ
На горы снежных плеч?
Но там как змеи жаждущие руки,
И мне на них
Сгоревшим солнцем лечь.
'
Взбешённый сплетнями и шамканьем базара
Себя к Тебе
Гвоздями слёз прибить, —
Чтоб в этом Мире все, не исключая комиссаров,
Умели боль растить
И так как я Любить.
'
В Голгофах Страсти жизнь моя висела,
Но знаю —
Из груди Твоей мне высосать Весну, —
И на кресте Твоего жаждущего тела
Себя, Христа,
Гвоздями мук распну.
'
Декабрь 1922.
Украина.
Любить
Трилогия.
1. МЕСЯЦ-ФОНАРЩИК.
Прыгнет месяц-апаш в небесную синюю чащу,
Серебром белых тучек размечет свою шевелюру,
Золотым фонарём хулиганя помашет, —
А людские сердца — любви увертюру.
'
И еще не успеет любовь
Из гробов
Набухающих (радостью) почек
Треснуть в день, распирая улыбками мрак, —
А уже два свидетеля,
Ломаной змейкою росчерк —
И уже сфабрикован Брак.
'
В ту же ночь — его страсти голодной собака
В золотую помойку, откуда наследник потом.
А на утро ей — женщине — глупо заплакать
И бояться в отцовский дом.
'
А на утро —
В окошко истерзанный ночью платочек,
За столом в Губпродкоме —
Огрызок щемящих страстей.
Неизбежный обед, под кроватью какой-то горшочек,
И они — фабриканты пищащих детей.
'
И опять прыгнет месяц-фонарщик
В небесную синюю чащу,
Зафутболит мячом золотого огня, —
Но супругам обиженный что он расскажет?
Разве только — пелёнки менять...
2. БЕЗ ДВУСПАЛЬНОЙ КРОВАТИ.
Мещанин без подтяжек
Провинцией в доску пропревший,
Обнаглевший, актёрски-невежливый трус,
Оцилиндренный жулик
В последней игре прогоревший:
— Если деньги — женюсь.
'
Длинноногий студент, искалеченный римским правом,
Идеальный бездарник, лизака научных блюд, —
Подбоченясь в кафе громогласно и браво:
— Я женюсь — потому что люблю.
'
Ну, а я?
Как мне думать об этом браке
С той, что в сердце — хирурга ножом, —
Если даже чернилами плакать
Страшно ночами об имени Твоем.
'
Мне 6 только губ электрическим током
К алым рубинам грудных куполов.
Мне бы молчанья — долго и много,
Мне бы — из клетки любовных стихов.
'
Милая — милая!
Ты думаешь — легка мне
Мысль о понедельниках Любви моей? —
Сердце букашкой под мельничным камнем
Серой громады придущих дней.
'
И пока не прокрались — облезлые, старые
Будней коты
Птиц Любви задушить —
Смычок Твоего имени неслыханные арии
На скрипке моей души.
'
И — честное слово — не нужно истерик,
Рычаний, взвизгов и медных труб.
В поисках новых, незнанных Америк
В океан Твоего тела
Корабли моих губ.
'
3. ПОТОМУ ЧТО ЛЮБЛЮ.
Когда канцелярщик, прогнивший входящими,
Гнилью чернил — скуки итог, —
До любви ли ему, одуренному чащами
Леса балансов и треска тревог?
'
Когда инженер — иглы зданий в небо,
Врач — рыцарь смерти — на страже гробов, —
Им бы вина, комфорта, хлеба, —
На черта тогда им душа и любовь?
'
Когда тихий поэт в поэзном смерче,
Так что воздух огнём и больно дышать, —
Призрак любви в отдаленность заверчен
И колючею мухой только мешать.
'
Но зато когда по чёрному бархату — свечи,
Когда лодка луны — облака в рассвет —
Посмотрите, какими огнями засвечен
Канцелярщик — врач — инженер — поэт!
'
Покрывало их — звездоблёсков полог,
Ложе у них — поцелуи трав,
Знамя Любви — сумасшедший астролог
На подушках любовных прав.
'
А днём Любовь — боль зубная,
И альков у неё — хлеб.
Но каждый рассвет — милая, знаю —
Вдовьей ночи прозрачный креп.
'
И когда едва касаясь губами
Пьяных букв, Твоё имя ночью шепчу —
Только в эту минуту я слышу меж нами
Любовных узлов золотую парчу.
'
И когда моих рук обезумевший Цельсий
На солнцах груди твоей плюс 100, —
Твоё тело экспрессом на губ моих рельсы
В сжигающий будни Восток.
'
И когда на трещащей лодке кровати
Извиваясь в волнах кипятка — к нулю, —
На Твоих
И моих губ
Кровавом закате —
Не женюсь — потому что люблю.
'
Август 1922.
Махудрам.
Первая конструкция Москвы
Эти пятна огней и реклам по Арбату —
Словно язвы
На теле ночной синевы.
Я тащусь
Этой пущей
Верблюдом горбатым
В цепком капкане Москвы.
'
Я трублю паровозным гудком этих строчек
Прямо в уши разорванных болью дней.
Красной молнией бунтов
Чернильные ночи
Разостлались над скукой моей.
'
И всегда мне проклятое «бы» и «почти»
В этом грязном дырявом корыте-ль нести?
Знаю,
Что свет самой тусклой мечты
Ярче ярчайшей действительности.
'
И окончив работу — желудок наполнить —
Зажигаю огни своих глаз на Тверской,
И швыряю снопы фиолетовых молний,
Убивая тоску тоской.
'
И топча каблуком своей славы цветы,
Рысаков моей юности взмылить —
Потому что огни самой тусклой мечты
Ярче ярчайшей были.
'
И в душе моей пятна реклам по Арбату —
Словно трели бича на спине синевы.
Возвещая
Час пятый —
Умираю
Распятый
На перекрестках Москвы.
'
Июнь 1923. Москва.
Вторая конструкция Москвы
Есть ли такие Голгофы,
На которых ещё не висел я?
Леонид Чернов.
'
Утопая в кипучей моче,
Где скрежещет огнями Арбат —
По изъезженным кочкам ночей
Расшвырялся по свету набат.
'
Пусть исступлённых
