им тоже по двадцать одному году, что учатся они в МГУ, а кто-то из них во ВШЭ. Помню их обувь от Луи Витон и Ральф Рингер. Помню их украшения от Соколов. А лица их не помню! Это очень странно… Вот, к примеру, сейчас ко мне придут какие-то люди, назовутся моими друзьями, а я и не смогу точно сказать — они это или не они. Да, это очень странно.
Если серьезно подумать, кто они мне? Те, кто осыпает меня похвалами? Те, кто разделяют со мной радость? Те, кто мне помогает во всем? Те, кто уничтожает мое одиночество? Скорее всего, последнее, потому что я боюсь одиночества. Боюсь остаться в четырех стенах. Какая скука смертная! Вот что можно делать одному (если ты, конечно, не находишься в туалете; там-то понятно, что одному дело найдется)? Так я уже в одиночестве около часа. Нашел же себе дело! Значит, не так уж я его и боюсь.
Так давай растянем это одиночество — не будем звонить друзьям! Лучше выйду один прогуляюсь по вечерней Москве — давненько такого со мной не было. Кажется, со мной такого никогда и не было. Я постоянно с кем-то, я постоянно в центре чьего-то внимания.
Прежде чем выйти гулять, я спустился на несколько этажей ниже, чтобы купить себе нормальную одежду (не буду же я ходить в фуфайке и шапке-ушанке!). Приоделся я простенько: в дубленку с воротником из овечьей шерсти, красную водолазку со снежинками, зауженные брюки и кожаные ботинки. А еще я купил портфель, похожий на новогодний мешок, чтобы положить туда кошелек и айфон (на него снова звонили с Америки; я игнорировал. А еще звонили друзья; я тоже им не отвечал). Можно было его и не покупать, но он мне так понравился, что я не сдержался и купил!
Мне больше не пришло в голову ничего другого, как вернуться в парк «Зарадье». Я ходил там же, где вчера с друзьями (только в павильон «Медиацентр» не заходил; да, меня еще смущает там очень опасный потолок). Ходил и подслушивал за москвичами.
— Ну давай сходим! — упрашивал какой-то мужчина женщину сходить на премьеру «Звездных войн. Скайуокер восход».
— На этот бездарный фильм? — говорила женщина. — Вот если бы его режиссировал Джордж Лукас…
— А он продал все права на «Звездные войны» Диснею! Все, он устал снимать продолжения.
— Ну тогда я не пойду, — говорила женщина.
Или вот какой разговор двух девушек я подслушал.
— Я ему сказала купить хлеб с отрубями, а он купил хлеб с орехами, — жаловалась одна.
— Так что ты хотела от этих мужчин? — посмеивалась вторая.
— Как будто бы так трудно отличить хлеб с отрубями от хлеба с орехами! — возмущалась первая.
Я переключился на прохожего, говорящего в телефон:
— К сожалению, 31 декабря я буду работать. Надеюсь, вовсю оторвусь на корпоративе…
А как мне-то хорошо сейчас, сижу себе беззаботно на скамейке, слушаю заботы людей!
И тут мне на глаза попалось безвкусное серое пятно… Вот как неожиданность! Тот самый юноша в дурацких тряпках. И снова в своей примитивной шапке. И снова с мандарином в руках. На этот раз хоть мандарин будет нормальным? Он сел через две скамейки от меня. Я стал наблюдать. Юноша снова очистил мандарин. Держал его в руках, рассматривал скрупулезно. Потом понюхал. И отломил одну дольку. Как же он медленно ел! Одну дольку по две минуты. А весь мандарин он съел за двадцать четыре минуты (я поставил на айфоне таймер)! Видимо смаковал.
Я решил проследить за ним до его дома. Но он все еще сидел и просто смотрел перед собой как статуя. Еще где-то полчала и он действительно станет статуей — замерзнет. Да, в Москве сейчас настоящая зима со снегом, с легким морозом. Не то что в Нью-Йорке. Когда я улетал оттуда, там еще не выпал снег и моросил дождь.
— Молодой человек, какая у вас красивая дубленка! Можно с вами познакомиться? — подсела ко мне девушка и погладила мой воротник из овечьей шерсти.
— Простите, я занят, — покачал я отрицательно головой и отодвинулся от нее. Неприятно было оттого, что позволила себе прикоснуться ко мне.
— Чем? Задницу морозишь на таком холоде? — сразу же сменился тон ее голоса. И она ушла.
И тут до меня дошло, что слова «Простите, я занят» можно было понять по-разному: либо у меня есть девушка, либо я занят каким-то делом.
А я стал ждать, когда юноша встанет и пойдет. Он был неподвижен. Просто сидел как статуя! Неужели человеку больше делать нечего, как сидеть на холоде и морозить свою задницу? Хотя я этим тоже сейчас занимаюсь, однако ж не каждый день — в отличие от некоторых. Просидев с полседьмого до полвосьмого, у меня кончилось терпение! Я встал с готовностью заговорить с ним. Но юноша тоже встал и пошел. (Я даже понял, почему он встал. Потому что в восемь вечера парк закрывался!)
Честно признаться, даже идти за ним я устал. Я прошел кафе «Бьерн» на Пятницкой, кафе «Карлсон» на Овчинниковской набережной… У меня уже ноги отваливались преследовать этого юношу (а шел я не больше двадцати минут). За это время мне успели раз пять позвонить друзья, которых я не стал игнорировать. Скинул им смску: «Я сегодня хочу побыть один. За меня не беспокойтесь. Будем на связи;).»
С другой стороны, зачем я преследую этого человека? Шел бы я себе в свои теплые апартаменты и чувствовал бы себя небожителем! Но нет… Мне просто захотелось познакомиться с этим человеком. Да, захотелось! Поэтому я не стал ждать, пока он дойдет до своего дома, а сразу же нагнал его.
— Привет! — сказал я дружелюбно.
Юноша, смотря себе под ноги, как будто меня не услышал.
— Ты любишь мандарины? — спросил. — Я тоже люблю. Мне кажется, все любят их есть. Особенно на Новый год.
Юноша ускорил шаг. Его безразличие к моей персоне мне не нравилось. Что за безобразие? Я тоже ускорил шаг, а потом резко схватил его за руку. Она была очень холодной и тощей.
— Отпусти. Что тебе от меня надо? — устало попросил юноша. — У меня ничего нет. Если только корки мандарина в кармане. Тебе нужны корки мандарина? Это все, что у меня есть.
Тех нескольких секунд, что я держал его, было достаточно, чтобы почувствовать стойкий запах вони, исходящий от этого юноши. А ведь он, наверное, был моего возраста.
— Сколько тебе лет? — спросил я.
— Что ты ко мне пристал? — испуганный юноша не смотрел мне
