не закатить — закатишь! Да, я на славу постарался! Вот на нее я произвел приятное неизгладимое впечатление. Мне это и надо было.
— Я так устал… — тоже соврал я. — Надо поесть, принять душ, пообщаться с друзьями. Ну ты понимаешь…
— Понимаю-понимаю, — кивала сестрица. — Еда в холодильнике. Полотенце, гель, шампунь…
— Да-да! — перебил я.
— Ну и… денежки лежат рядом с денежным деревцем, — добавила она.
Именно это я и хотел услышать!
— Ладно, мне пора. Работа, работа и еще раз работа.
Я поцеловал в щеку сестрицу и сказал, что видел ее рекламу, высоко оценил то, как она сделала ролик. (Как хорошо, мне не так долго пришлось смотреть онлайн какой-то российский канал, чтобы посмотреть на рекламу своей сестрицы. Кажется, это был Первый канал. Больше я не знаю каналов российского телевидения.)
Как только сестрица, вся искрящаяся счастьем и гордая за меня, хлопнула дверью, — я расслабился, теперь не нужно было играть «русского мужика». Теперь можно было быть самим собой. Я и не предполагал, что ее обдурить будет так легко? Ну наивное дитя! А ведь она скоро полвека будет жить на Земле!
— Это что сейчас был за цирк? — спросили у меня друзья.
Я им ответил только тогда, когда подошел к денежному дереву и взял стопку пятитысячных купюр толщиной в один том «Войны и мира».
— Вот зачем! — и торжествующе подергал стопкой, которая издала ласкающие слух бумажные потрескивания. Однако хотелось денежек побольше. Уверен, сестрица мне отсыплет еще. Нужно всего лишь ей нравится и ни в коем случае ее не злить.
— О-о-о! — азартно потерли руками друзья и через какое-то мгновение неожиданно прищурились. — Разве у тебя денег нет?
— Почему нет? Есть, — снова подергал я стопкой. Ненавязчиво. Хотя я бы предпочел электронные деньги на банковском счету. А бумажные деньги — прошлый век. Но в принципе тоже приятно. И неужели они подумали, что я пересек Атлантический океан, чтобы только подержать в руках толстую стопку пятитысячных купюр. Угу, больно надо. Конечно же, я приехал к ним праздновать Новый 2020 год! А о тех обстоятельствах, которые свалились на меня в Нью-Йорке лучше не вспоминать…
Друзья подождали меня, пока я нежился в душе, напевая песню Игги Азалии «Sally Walker» и действительно теплая вода и гель, пахнущий манго и еще чем-то, смысли с меня лишние мысли о том событии в Нью-Йорке, о которое я оцарапался.
Однако всё-таки нашлась причина, которая подпортила мне настроение. В холодильнике совершенно не оказалось еды! Ну разве можно назвать едой борщ, толченую картошку, голубцы, окрошку или холодец? Обязательно надо будет завтра всю эту дрянь выбросить! Ну ладно мясные котлеты или селедка под шубой, но холодец… Пришлось заказывать еду в ресторане «Sixty» — он располагался несколькими этажами ниже. Всегда любил этот ресторан. Вот там хорошая еда, а не всякие там голубцы…
Я с друзьями проболтал до двух часов ночи, сидя на теплом махровом ковре. Они окружили меня, я был в центре их внимания. На нас опустилась темнота, горел только ночник, горел красиво красными звездами, облепившими стену и потолок. В основном говорили они. Они задавали мне вопросы, я отвечал. Иногда вопросы сменивались похвалой. Я вообще люблю их за то, что они постоянно меня хвалят. (Ну и я разок похвалю их, чтоб не обидеть.) Люблю, когда меня расхваливают. Даже просто так, ни за что, по пустякам. Да и, честно сказать, я и по-русски разговаривать не люблю. На английском — пожалуйста.
А вот в Нью-Йорке я бы так не сидел, не купался в похвале и внимании! Странно, я не хотел об этом думать. Эта мысль сама всплыла в моей голове. Кыш, мысль! Не надо всплывать!
Мы еще поговорили, вернее мои друзья еще поговорили со мной. Я вообще не поинтересовался, как там у них жизнь, что они делали до того, как я приехал, какое у них настроение, как они учатся, хватает ли им денег на развлечения. Наверное, я был равнодушным и плохими собеседником.
Однако, уверен, они понимали, что я устал от перелета, но делаю им одолжение и общаюсь с ними.
Уснули мы прямо на полу как-то быстро и незаметно, а проснулись, когда на часах пробило давно за полдень, пахло чем-то вкусным, наверное, рыбой, был включен телевизор на МУЗ-ТВ (я узнал, что существует еще один канал помимо Первого!), там играл клип какого-то мужчины, который пел что-то подобное «Алкоголичка… спичка…». Довольно актуальная песня для России! А потом заиграла песня про гипноз. Тоже довольно актуально для России. Да и для Америки тоже. Да и для Европы тоже — что тут мелочиться!
— Вот и проснулся, наш соня! — сказали друзья. — Завтрак-обед на столе.
Я что-то ответил, даже не посмотрев им в глаза. Мне почему-то показалось, что я снова в Нью-Йорке. Показалось потому, что у меня там примерно точно такие же апартаменты. Только вид из окна другой… и не слышится русская речь. Но сейчас мне лучше не быть в Нью-Йорке. Замечательно, что я не там!
По привычке я прямо из положения лежа отжался раз тридцать. Мог бы и больше, но что-то лень. Думаю, тридцать раз отжаться — нормальная зарядка. Почистил зубы, позавтракал-пообедал, поставил айфон на зарядку (я почти целые сутки без него! Там уже было десять пропущенных из Америки, а еще я по привычке зашел в Инстаграм, просто так, и первой попавшейся фотке поставил сердечко — на фото была обворожительная @natalee.007 в ярко-красном новогоднем костюме) и для приличия спросил у друзей: «Где мы сегодня будем развлекаться?» Я же должен был им что-то сказать, правильно? Я же не некультурный хам?
Хм, иногда мне кажется, что друзья мне нужны только для того, чтобы тешить мое самолюбие. Опять безобразие… Мысль, я не просил тебя рождаться в моей голове! Кыш! Кыш!
— В клуб, может? — предложили друзья. — Или на лыжную базу? Или…
— А давайте лучше сходим куда-нибудь в… русское место, — положил я в раковину тарелку, на которой когда-то лежали аппетитные бургундские улитки с багетом и томатами. Просто объеденье! Еще бы одну порцию съел!
— В русское место? — переспросили друзья, хлопая глазами.
— Ну да. Надо ж мне вспомнить Москву, — а про себя добавил: «…и отчитаться перед сестренкой, какой я поклонник столицы нашей Родины!»
— Ну хорошо. Только куда? — по их голосу было понятно, что они хотели в клуб, или на лыжную базу, или куда-нибудь еще. Но они же так меня любили, так мной восхищались, что перечить мне не смогли. В какой-то степени они у меня
