навечно, и когда он поведал мне своё видение, маленькая я не могла устоять:
— Дитя, неприкаянная душа, внемли же моим словам, — его речь была скомканной, но он знал наш язык, умело завлекая и чаруя. — Ты уйдёшь вместе со мной в далёкие земли, что за Срединными морями. Твой народ дурманил самих себя, забыв завет, а я предлагаю тебе настоящую жизнь. Никто, кроме тебя и твоих маленьких собратьев, не сможет покинуть этих угодий, ведь им не дано уверовать в иной мир, поздно. Запомни, дитя, одну истину и не забывай о ней — я есть Человек, тот, кто появился по образу и подобию, и ты есть Человек, но такие как ты давным-давно сошли с истиной дороги, а значит, ты отплатишь за грехи своих предков, но взамен получишь нечто большее, нечто настолько ценное, что никто не сможет тебе дать. Многое предстоит узнать; мои слова пока пусты и бессмысленны, но когда-нибудь ты обязана будешь их познать. Проведи же меня к остальным, и мы покинем сей место. Вы вернётесь наконец-то домой.
Слова чужестранца доходили до глубин моей души, тревожа и беспокоя её, но она уже не могла оторваться от взгляда таинственного мужчины, чьё лицо поразительно напоминало наше, но оно было ярче и живей. Хотя эти тёмные глаза уже тогда казались неправильными, не мирскими. Но я всё же видела в нём жизнь и не могла устоять, даже несмотря на горящие позади него тела, среди коих наверняка лежали мои родители. И я показала ему мой дом с другими детьми, ведь эта земля не держала нас, будто была чужой. Вот она — главная трагедия альвов. Мы не привязаны были к родным джунглям, мы хотели иную жизнь, которую и показал нам Полководец своими сладкими речами. Может, я и понимаю спустя сотни лет, что всё это загнало нас в иные цепи, но моя голова, моё сознание не отпустят легион никогда.
И вот нас забрали и привели к берегу. Многие плакали, рыдали, но не я, что сразу подметил тот самый мужчина, говоривший со мной. Возможно, я испорчена была с рождения. Страх не властвовал надо мной. Этого и искал, видимо, Полководец. Вскоре подплыл и плавучий гигантский дом, прозванный кораблём, и мы отправились в плавание. Хотя был ещё один приказ перед отплытием от седоватого черноглазого командующего:
— Сжечь джунгли. В них всё ещё осталась Его сила. Во славу Человечества, во славу Уробороса!
Уроборос — слово, воспеваемое в устах, но кто это, неясно. Даже сейчас, смотря на Полководца, чьё настоящее имя не знал и сир Раин, я всё никак не могу понять истинное значение этого Божества. У империи иной символ — Безликий воин, Святой, но кто же этот змей, поедающий себя за хвост? Он один из змеев, в честь которых назван легион? Когда-то мы это узнаем, ведь война близка. Да, Последняя война…
«Из имперского архива:
На 78 день весны в 97 Норманнский год пришло послание от командующего Драконьего легиона Полководца — фамилия и род коего неизвестны — Святому императору Норманну III из рода Шусса:
Наши войска подавили несколько крупных поселений нечистокровных (проклятых) за их внутреннюю сущность. Прошу признать часть восточных земель за срединными морями частью Святой империи: от Мариусских гор до Драконьего хребта. Дальнейшие восточные земли будут освобождены от нечистокровных (проклятых) после признания части захваченных и возведения коих в ряд “геррантерры” — очищенных. Прошу отозвать доблестных гвардейцев, приставленных к нам вашим Святейшеством. Мы нашли воинов, способных заменить солдат.
Конец записи.»
Тогда наступил тяжёлый месяц путешествия, когда пришлось несколько недель плыть по неведанным водам без сна и отдыха. Мы жили в трюме все облёванные и вонючие из-за странного водного недуга, баламутившего желудок детей. Наша кожа трескалась до крови от солёной воды, просачивающейся сквозь корабельные щели, глаза были красными от крови, а под ними сине-чёрные синяки. Не все из нас дожили до другого берега, но только там мы поняли, что это была лишь первая тренировка, выявившая лучших из нас. Я ещё на корабле пыталась держаться. Возможно, благодаря моей любви к Огромной воде мне не пришлось так худо, как соплеменникам, поэтому я могла тайком выходить на свет, пробираясь сквозь створки. В то время подчас буйствовал шторм, сбивая те так называемые «мачты», хотя существа, назвавшиеся людьми, ни разу не сошли с нужного курса, весело хохоча на непогоду.
Я временами забегала на мостик, — место, где заседал седоватый командующий — но лишь пряталась за дверью, смотря в щель. Подле него всегда стоял тот высоченный чужеземец, окраса прибрежного песка, хотя его родина была намного дальше этих земель. Бывало, они молчали: тот, что с рогом стоял и смотрел на человека, постоянно записывающего что-то на листки, но иногда я заставала их за беседой и постепенно заучивала их язык, чем-то напоминающий наш.
— Полководец, — именно так я впервые узнала его имя, если так можно было сказать, — скольких мы на этот раз подобрали? Близится ли к концу наш поход? — один раз я услышала достаточно важный разговор, коснувшийся нас. — Во владениях, выделенных легиону императором, уже собралось множество детей, часть становятся отроками, а то и старше. Когда мы закончим?
Полководец промолчал, рассматривая разные карты, чертежи и чьи-то письмена, но всё-таки откликнулся:
— Раин, всё только начинается. Эти дети лишь ступень нашей борьбы и моего искупления. Драконий легион только начал собираться, и здесь пока лишь пустынные воины с имперскими гвардейцами. Через несколько месяцев начнётся первое посвящение, а потом мы пойдём дальше за северные горы, к южным вулканам и восточным архипелагам. Тогда же можно будет отозвать имперцев, ведь Драконий легион не их пристанище. Мы обойдём весь мир и даруем ему единство. Не все дети пройдут обряд, но убивать их не стоит. Ты же знаешь, они в ином случае послужат новым оплотом человечества в заброшенных землях, а в будущем и в дальней части пустыни. Человечество возглавит этот мир, и в этом моя, твоя и всего легиона задача, наш общий путь.
И в тот момент я прозрела, точнее мой разум оказался заперт в этих грёзах. Неведомая цель, чего так жаждали бедные альвийские дети, нашлась, моя жизнь будет отдана ради чего-то, так наивно думала я, а ведь могла спастись, могла прервать собственную жизнь. В его словах, если поразмыслить, нет ничего великого, но они, к сожалению, оказались священны для любого из альвов, у которых были лишь джунгли, бескрайние, беспощадные. Я убежала, увидев мельком
