Клерк заверил ее, что понимает, приготовил счет и проследил,чтобы багаж отправили на вокзал.
Перри Мейсон сидел у себя в конторе и читал почту, когдадверь отворилась и на пороге появилась Делла Стрит с шляпной картонкой в руке.
— А, Делла, — сказал он, — ну как там разочарованнаяневеста?
— Все в порядке, шеф, — холодно сказала она. — Машину ищут.
— Да, — сказал Мейсон, — я слышал донесения полиции.
— Клерк принял такое участие, — сообщила она. — Он помнитэтот новый бьюик, такой красивый, и надеется, что его найдут. Объясни мне,зачем мы устроили всю эту суматоху — неужели только ради того, чтобы полициясчитала машину украденной? Разве нельзя было просто по телефону…
Он улыбнулся и перебил ее:
— Ты не лишишь меня медового месяца, Делла?
— Ты его сам у себя отнял, — резко сказала она. — И потом,ты не ответил на мой вопрос.
— Я хотел, чтобы Уотсона Кламмерта арестовали, — объяснилон. — Я хотел так устроить арест, чтобы он выглядел профессиональным угонщикоммашин. Я не мог этого добиться обычным способом, я же не могу допустить, чтобыобвинение было выдвинуто против меня самого… и не осмелился бы подписать жалобуфальшивым именем. Моя теория может оказаться неверной — тогда я не долженоставлять след для полиции или для Кламмерта. Нам нужен был человек, которыйвызвал бы у полиции сочувствие и готовность помочь, не подписывая заявлений ине оставляя следов. Отель много значит для Санта-Барбары, и шериф Санта-Барбарыпойдет на любое сотрудничество. Но отель Билтмор вряд ли стал бы действоватькак кошачья лапа, достающая из огня каштаны, если бы мы не устроили так, чтонельзя проверить наши личности. Лучший способ возбудить человеческий интерес —предоставить клерку место в партере и дать ему полюбоваться вашим прерваннымроманом и посочувствовать вам.
— Не объяснишь ли ты мне, что за каштаны хочешь достать изогня? — спросила она.
— Не теперь. Ты приехала на поезде?
— Нет, мой багаж доставили из отеля на станцию, а там янаняла машину, которая довезла меня до дому.
— Хвостов не было?
— Нет.
— Умница! Они спешат с Дугласом Кином. Дело начинаетсясегодня в два.
Она даже вздрогнула.
— То есть ты хочешь сказать, что сегодня в два начинаетсяпредварительное слушание дела? Но уже без двадцати два.
— Я как раз собирался туда ехать, — кивнул он. — Хочешь сомной?
— Конечно, хочу.
— Оставь свою шляпку и поехали. Я все расскажу в такси.
— Но зачем им спешить? Ты не можешь их задержать?
— Думаю, — улыбнулся он, — все идет как надо. Пусть спешат.
— Зачем?
— Мне это нужно отчасти для того, чтобы добиться отсрочкиприговора, а отчасти — чтобы свести счеты с сержантом Холкомбом.
— Каким образом?
— Если тайну раскроет сержант Холкомб, — улыбнулся ПерриМейсон, — тем больше ему чести. Если ее раскрою я — тем больше чести мне.
— Думаешь, сержант Холкомб может что-то разъяснить?
— Думаю, это сделают за него. То есть машина, вероятно,приведена в движение. Осталось уже немного до того, чтобы ситуация проясниласьсама собой, но я хочу опередить всех. Ты меня знаешь — обожаю эффекты.
Глаза ее были гораздо выразительнее голоса, но и голосприобрел ту особую вибрирующую интонацию, которая возникала, когда девушкабывала охвачена волнением:
— Ты — справедливейший человек в мире! — И добавила сулыбкой: — И самый негодный жених. Ты даже не представляешь, как сочувствовалмне клерк!
18
Зрители с шумом проталкивались в зал суда, заполняя его доотказа. Дик Траслов, одни из самых надежных помощников Гамильтона Бергера,улыбнулся через стол Перри Мейсону.
— Шастер собирается объединиться с вами в этом деле? —спросил он.
— Он постарается выплевать побольше слюны до того, как мызакончим, — сказал Мейсон. — Я видел его дня два назад: было яркое солнце — таку него вокруг рта прямо радуга светилась.
Траслов рассмеялся, потом понизил голос:
— Вот бы вы на Гамильтона Бергера поглядели — это былозрелище!
— А в чем дело?
— Конечно, — подмигнул ему Траслов, — я не хочу сплетничать,но шеф из себя выходит из-за вашего дурацкого спора, что у нас любой можетпослать телеграмму под чужим именем, если только знает адрес и телефон тоголица, от которого действует.
Мейсону удалось изобразить невинность.
— Так что кто-то, — хмыкнул Траслов, — послал телеграммуэкономке-вдове из дома Лекстеров и подписался именем Бергера.
— И что там было? — спросил Мейсон, глядя ему в глаза.
— Не оглядывайтесь, — предупредил Траслов, — она смотритсюда. Минутку… Ну вот, взгляните через левое плечо. Вон она стоит стелеграммой. Видите, как она жеманно улыбается? Она-то не сомневается, что этоничто иное, как предложение руки и сердца.
— А как считает окружной прокурор? — спросил Мейсон.
— Не могу вам сказать — разве что вы уши ватой заткнете.
— А не изменило ли это вашего убеждения относительноподлинности той телеграммы от Уинифред Лекстер? — улыбнулся Мейсон.
— Ну, у меня не было инструкций делать выводы, но боюсь, чтона этот раз я вас поймал, Перри. Слишком много косвенных улик. Вы же несобираетесь ограничивать обвинение?
— Думаю, да, — ответил Мейсон.
— Десять против одного, что вы ничего не достигнете. Вымогли бы одурачить присяжных, но вам не удастся пройти через предварительноеслушание.
Мейсон закурил, но тотчас бросил сигарету в плевательницу,потому что в зал суда вошел судья Пеннимейкер и занял свое место.
— Ваша честь, предварительное прослушивание имеет цельюопределить, — поднялся Дик Траслов, после того как всех призвали к порядку, —имеются ли основания для обвинения Дугласа Кина в убийстве, а именно в убийственекоей Эдит де Во. Но для того чтобы найти мотив этого убийства, нам необходимопредставить следственные материалы касательно убийства некоего Чарльза Эштона.Однако следует учесть, что любое доказательство, связанное со смертью Эштона,должно быть ограничено тем, чтобы сосредоточить внимание на мотивах убийстваЭдит де Во, и мы не будем прибегать к этому расследованию для других целей.
— Есть возражения к такому порядку заседания? — спросилсудья Пеннимейкер.
