и гетера поднялись по лестнице на третий этаж.
Номер, в котором проживала Каллиста, был просторный и состоял из четырёх комнат. Он имел отдельный выход и обставлен был даже с роскошью. Здесь находились стол, скамьи, пара кресел, полы были мозаичные и их устилали ковры, по стенам висели картины, стояли зеркала и несколько скульптур, а в спальне находилось бронзовое огромное зеркало и необъятных размеров очень широкое ложе, по восточной моде с балдахином.
Траяна не на шутку увлекла Каллиста, да и к тому же он ещё и выпил непривычно много для себя, и поэтому он сразу же согласился на предложение гречанки. Когда они оказались одни, Каллиста тут же, сославшись на то, что ей жарко, скинула с себя почти всю одежду, оставив только набедренную повязку, и предложила проконсулу своего вина, настоящего Фалернского. То есть большой выдержки и янтарного цвета. Именно такое в империи очень ценилось.
А затем она взяла Траяна за руку и провела его в свою спальню. И тут гетера уже не стала тратить время на прелюдию и предварительные разговоры…
Впрочем, Траян этого ждал и не сопротивлялся.
Он последовал вслед за Каллистой на её необъятное ложе и уже вскоре они с гетерой занялись любовью. Гетера-гречанка в этом деле знала толк и совершенно ничего не стеснялась. Постепенно она так разошлась, что Траян при всей его силе и выносливости начал учащённо дышать и через некоторое время совсем выдохся.
За всю ночь они с Каллистой кажется ни на мгновение не сомкнули глаз. Гетера проконсулу не давала ни минуты передышки.
И только под утро они всё-таки угомонились.
***
На востоке забрезжил рассвет.
Где-то неподалеку, совсем рядом, проснулись петухи и начали приветствовать утреннее солнце, призывая его побыстрее взойти. Вначале заголосил один петух, потом другой, а вскоре устроили перекличку и остальные, со всей округи.
И солнце, наконец-то, услышав их, появилось и окончательно разогнала тьму.
Траян с трудом приоткрыл глаза. Они как будто были присыпаны песком. Он совершенно не выспался.
Проконсул пару раз зевнул, приподнял голову и огляделся. Рядом, откинув одеяло и разметавшись, лежала совершенно голая девица. Одна её изящная ножка свесилась с ложа, вторая покоилась на груди проконсула. Траян осторожно убрал ножку девицы со своей груди. Проконсул не сразу вспомнил имя гетеры и что всю ночь происходило. Голова у него гудела.
Гетера тоже проснулась.
И Траян только тогда припомнил, что её зовут Каллистой. И что она гречанка.
При утреннем свете, и без яркой косметики она была всё так же прекрасна. Но Траян устал и не хотел никакого уже продолжения. Он оделся и засобирался уходить, тогда гетера приподнялась на локтях и попыталась его попридержать:
– А мы ещё увидимся с тобой? – с надеждой спросила она.
– К сожалению, нет…
– Почему?
– Потому что я уже сегодня возвращаюсь в Могонциак.
– А если я приеду к тебе туда?
– Не стоит. Там у меня жена…
– Ну и что?! – усмехнулась гетера. – Ты что, боишься её?
– Нет, не боюсь. Но она у меня очень хорошая… Верная и заботливая. И я её покой берегу. Нам не стоит больше встречаться…
Разочарованная Каллиста надула обиженно пухлые губки, но тут же на её лица появилась обычная доброжелательная улыбка, и она произнесла:
– Жа-а-аль… О-оч-чень жа-аль…Мне с тобой было хорошо. Ты мне понравился. А знаешь, что? – вдруг встрепенулась Каллиста, – а я же тебе обещала предсказать твою судьбу…Я ведь умею это делать!
– Ну, да… – согласно кивнул головой Траян. – Так предсказывай…
И гречанка, накинув на себя одежду, занялась гаданием. И вскоре, она пришла в настоящее смятение, и, подняв на Траяна глаза, произнесла:
– О-о, боги!
– Что?! Что случилось?! – забеспокоился Траян.
– Проконсул, я даже боюсь озвучивать твою судьбу …– произнесла гречанка.
– Юпитер и прочие Олимпийцы настроены против меня и сулят мне что-то не хорошее? – Траян невольно нахмурился.
Каллиста отрицательно покачала головой:
– Вовсе нет! Но они тебе, проконсул… Они сулят тебе громкую славу! И власть! И не простую власть, а безмерную, невиданную… И уже скоро ты, проконсул, станешь самым могущественным человеком на Земле!
В тот момент Траян не поверил предсказанию греческой гетеры. Всё что она ему тогда наговорила, показалось для него слишком фантастическим и не реальным. Но прошло всего каких-то семь лет, и её пророчество сбылось.
Он стал повелителем Римской империи!
А значит, он стал действительно самым могущественным человеком во всей ойкумене!
Глава двадцатая
Так сложилось, что ещё в Римской республике, а затем и в империи преступность была очень распространённым явлением. Особенно опасно было прогуливаться простым гражданам по городским улицам в ночное время. Те, кто с наступлением ночи покидал свой дом и выходил на улицу, вынуждены были брать с собой факелы, а ещё лучше прихватывали и охрану из домашних рабов. И тут мало помогали даже стражники-вигилы. Тех, во-первых, было не очень много, а во-вторых они в основном охраняли рынки и общественные бани, ну а остальные городские районы они посещали от случая к случаю, и можно сказать не регулярно.
Впрочем, проконсулу было так же известно, что все эти разного рода шальные людишки, все эти так называемые разбойнички, промышлявшие заказными убийствами и грабежами, выходили на свой нечистый промысел обычно с наступлением темноты, но тут случилось непредвиденное…
Траян, когда уединился в гостинице с гетерой Каллистой, отпустил свою охрану, так как предполагал, что всю ночь проведёт в её номере, и он не ожидал, что ранним утром наткнётся на таких вот негодяев, да ещё в самом центре провинциального и внешне тихого, и вечно сонного Аргентората.
– Э-э-эй, хошпотин хорош-ший, а ты не ши-илаешь помочь петным лютям, у которых ш-шелый тень и крошки во рту не пыло?! – окликнули Траяна со спины.
Проконсул обернулся.
Позади него, вынырнув из какой-то подворотни, стояли два субъекта не очень приличного вида, больше смахивавшие не на добропорядочных горожан, а на каких-то нищих попрошаек. Оба они были тщедушные, но явно задирали по виду богатенького незнакомца. Один из доходяг был облачён вообще в лохмотья и у него во рту не было ни одного целого зуба, и поэтому он безбожно шамкал,
– Можете подойти, и я вам с удовольствием помогу…– усмехнулся Траян. – Особенно тебе, беззубый! Хотя зачем тебе моя помощь? Что тебе есть? У тебя и так во рту ничего нет! Чем ты будешь жевать, животное?!
Беззубый повернулся к своему подельнику:
– Спурий, ш-шмотри-ка, а он не то што открыл пасть и вякает на нас, а он нат нами ешё и иштевается!
– И не говори, Акуций!
Нищие бродяги выхватили из-за поясов приличные по размерам тесаки и стали осторожно сближаться с Траяном. Проконсул начал отступать. Кричать было бесполезно. Никто бы на помощь не пришёл, кроме стражников, но вигилов по-видимому рядом не было.
И тогда Траян подбросил в верх несколько ауресов, и нищеброды тут же переключили внимание
