красавица — нос курносый, глаза круглые, и волосы, как их не укладывай, дыбятся, точно старое воронье гнездо, так ещё и перемазанная вся в грязи и мокрая.
— Надо мной, — неожиданно ответил Варг.
* * *
После заката я, разумеется, никуда не пошла.
Отец зашёл меня проведать — я, как примерная дочь, умывшаяся и переодевшая, застиравшая грязное платье и даже подсушившая его магией, сидела за вышивкой в той избе, которая считалась нашей, гостевой. Вышивание я никогда не жаловала, так что на месте отца бы непременно насторожилась. Но он был уставшим донельзя, под глазами пролегли тени. Отец сказал, что ещё часа три или четыре — и он «уломает этих блохастых». Я знать не хотела, что именно было нужно от них Его Величеству. Отец роль посла терпеть не мог, но диковатые волкулаки «клэдэ» уважали и на других не соглашались. Сильно подозреваю, что для них приезд городского мага был не более чем знатным развлечением в их бедных на впечатления местах. Не удивлюсь, если они ещё и демонстрации магических фокусов потребовали.
Наглые твари.
Зачем я-то сюда приехала? Зачем отец согласился взять меня с собой?
— Если спать буду — разбуди, — попросила я.
— Разбужу, — пообещал он. — На ночь мы с тобой тут точно не останемся.
— А можно я с тобой пойду? — вырвалось у меня. Против воли покосилась на дверь с крепкой щеколдой. Никакой уверенности в том, что даже щеколда толщиной в дубовый ствол поможет.
Отец мотнул головой и скривился.
Я закрыла дверь и в самом деле легла, одетая, сунула голову под подушку, как в детстве, когда сердилась. Окно — маленькое, квадратное — было не завешено, а стекло, хоть и мутное, прекрасно давало наблюдать, как сгущается темнота снаружи.
…я ожидала услышать стук, но раздавшийся звук меня попросту обескуражил: что-то или кто-то скрёбся по стеклу, негромко, но настойчиво. Словно вилкой водили или ножом. Или…
Словно во сне я откинула одеяло, спустила ступни на деревянные доски пола и подошла к окну. Створок там не оказалось — как и многое другое, «человеческое», окно оказалось бутафорией, просто куском стекла. Видно за ним ничего не было, а скрежещущий звук продолжился, тихий, мучительный, словно плоть урты-избы разрезали наживую.
Я сунула ноги в туфли у двери и отодвинула щеколду не без труда. Помедлила, прежде чем распахнуть дверь в ночь, по-осеннему прохладную — правда, ёжилась я совсем не от холода.
На пороге стоял волк.
* * *
Волк был большой, его морда запросто могла ткнуться мне в рёбра. Глаза — жёлтые, шерсть — почти чёрная, так что сперва он слился для меня с сумраком, и только глаза горели, как две свечки, только что не потрескивали. Я никогда прежде не видела живого волка так близко и в первый момент даже не испугалась, только удивилась, как мало он отличался от обычной крупной собаки.
И всё-таки отличался, конечно. Размерами, густотой шерсти, узкой тяжелой мордой и — взглядом.
Взгляд тоже резал наживую. И звал.
Умом я понимала, кто это — но в реальности представить себе что-то подобное оказалось куда сложнее. С одной стороны, хотелось продемонстрировать, что я не боюсь, что я не впечатлена, потрепать между ушами или даже прихватить за холку, с другой — легко представлялось, как эти челюсти перекусывают моё запястье.
Волк чихнул, шкрябнул когтистой лапой по полу.
— Доброй ночи, — сказала я. — Ты… ты меня понимаешь? В смысле, ты понимаешь мою речь? Ты остался разумным?
Он посмотрел на меня. Не кивал головой, не разевал пасть, ничего такого, что можно было бы ожидать от дрессированной цирковой собаки, не вытворил. Попятился, развернулся — и потрусил в темноту. Несколько шагов спустя обернулся, точно ожидая, что я пойду за ним.
— С ума сошёл, — покачала я головой.
Трава стегала меня по голеням, точно окликая и предостерегая — не ходи, Санти! Мы петляли между бревенчатых урт, встретив по дороге только несколько женщин, пока не вышли к той самой урте с чёрной крышей. Лес оказался совсем близко — в темноте он казался чёрной полосой, намалёванной небрежным художником, знающим, что никто не будет разглядывать его картину.
Волк ткнулся носом в дверь — и проскользнул в узкую щель легко, как кошка — или бестелесный сгусток тьмы. Я положила ладонь на влажное дерево, уговаривая себя развернуться и бежать, куда угодно, но со всех ног. Вспомнила, как Варг тянул меня по скользкому склону: и захочешь, не вырвешься.
И вошла.
* * *
Волка внутри не оказалось, во всяком случае, я не увидела в первый момент вообще никого. «Урта с чёрной крышей» была не жилой избой, скорее, каким-то сараем: пол выложен соломой, хрустнувшей под ногой, окон и вовсе не имелось. Несколько тюков с сеном вдоль одной из стен, вдоль другой нечто вроде рулонов ткани, мотки пеньковой верёвки, ещё какой-то хлам… Тусклая масляная лампа на полу пугала — случись что, вспыхнет моментально.
Волку тут совершенно негде спрятаться…
Я открыла рот, чтобы выразить своё недоумение вслух — и не успела. Ладонь, обычная горячая человеческая ладонь, легла на глаза, вторая — жёстко обхватила плечи.
— Тссс…
Вероятно, он стоял за дверью. Уже человек — а значит, перекинулся мгновенно. Жаль, что я этого не увидела… Как это всё происходит? Больно ли ему в тот момент, когда кости, мышцы, связки перестраиваются для нового тела? Быть таким, как он — дар или проклятие?
И конечно, одеться Варг бы точно не успел за те несколько мгновений, что я медлила у входной двери. Поэтому и стоял за дверью, поэтому закрывал мне глаза? Не думаю. Излишняя стыдливость, да что там, хоть какая-то стыдливость к числу волкулачьих достоинств явно не относилась.
Он ждал меня — мог бы одеждой и озаботиться заранее!
Бесстыжий народ. Бессердечный, жестокий… звери, как есть звери.
— Стой.
Кажется, он только и делал, что приказывал мне остановиться, хотя я и так никуда не шла.
Я не ответила, но и попыток пошевелиться не делала, замерла столбом. Кажется, его это устроило, потому что ладонь с моего лица он убрал. Пучок растрепался, я знала, что Варг уткнулся носом в мои волосы — и думала, как же так меня угораздило.
— Хватит меня нюхать! — голос прорезался с трудом, слабый и тихий, но я была рада хотя бы тому, что обрела над ним власть. — Хотел подарок подарить — дари. А потом я вернусь к отцу. Сам стой, где стоишь. Может, у вас нормально сверкать перед девушкой голой
