всё это враньё, про их звериную сущность? На вид он совершенно обычный нахал, разве что глаза странные. И цвет, и взгляд: хищный, жадный — и в то же время чужой, словно на чужом языке кричащий.
— Мне не подняться, — процедила я сквозь зубы.
— Давай руку, помогу.
Я колебалась недолго. Стоило только глянуть на широкую протянутую ладонь и представить, как вкладываю в неё свои пальцы, горло сводило судорогой.
— Вот ещё. И вообще, нечего ходить за мной по пятам.
Он тоже отозвался моментально.
— Негоже так говорить с сыном князя. Не хочешь идти — оставайся тут. Может, тебе нравится грязь. Может, ты к ней привыкла.
Повернулся — и запросто ухватился руками за торчащие пучки травы. Там, где мои туфли скользили, его босые ноги действовали с неожиданной ловкостью.
— С дочерью чаровника тоже следует подбирать слова, — пробормотала я, глядя на склон так, что зубы заныли. Хорошей ученицей отца я не была, но кое-чего умела. Вода превратилась в лёд, и не ожидавший подвоха волкулак соскользнул вниз, перекатился на спину и так, на спине, проехал прямо к моим ногам, в ту же самую лужу, в которой стояла я. Ошеломлённым выражением на его лице, явно к подобному не привыкшему, хотелось любоваться бесконечным, но я сдержала торжествующую улыбку.
— Какая милая подстилка, как любезно с твоей стороны. Устал? Оставайся так. Может, тебе нравится грязь, княжеский сын.
Вот теперь он оскалился и зарычал, по-прежнему глядя на меня снизу вверх. Мне стало страшно. Но я заставила себя стоять неподвижно — и улыбаться.
* * *
Простояли мы так недолго. Я не заметила движения, слишком быстрого для человеческих глаз — что-то толкнуло меня под колени и одновременно потянуло за руки, равновесия я опять не удержала, только на этот раз приземлилась не в лужу, а всё-таки на траву. Варг склонился надо мной, не давая возможности подняться. Можно было пнуть его в пах или по ноге, но мокрая юбка мешала, сковывала движения.
Волкулак втянул носом воздух.
— Пахну свежим мясом? — съязвила я. — Не путай, волк. Я не из ваших… вогэл. Я дочь городского чаровника, мой отец — большой уважаемый человек. Со мной так нельзя. Пошёл вон!
Он вообще не обратил на мои слова внимания. Прикрыл глаза — чёрные ресницы, длинные, пушистые, слабо подрагивали на щеках, ноздри раздувались.
— Нет, ты не вогэл, дочь клэдэ. Шитра… невинная. Я знаю. Чувствую. Пахнешь страхом и возбуждением.
— Отойди! — крикнула я, не выдержав, а Варг наклонился еще ниже — и я представила, как прокусываю его нижнюю губу, мягкую и влажную, как яро луплю ладонями по щекам, расцарапываю шею.
— Возбуждением — больше, — шепнул он. — Ты очень вкусно пахнешь. Я уже познал женщину… в племени живут несколько вогэл, я был с ними, но они совершенно ничем не пахнут, как прокалённый песок. Никогда раньше не был так близко с двуногой. Думал, вы на вкус, как лопух, но ошибся. Ты такая же, как и я, дочь клэдэ.
— Какая? — спросила я, собираясь с силами для рывка. Зачем он мне рассказывает про свои… про своих… Дурак.
— Горячая.
Я ожидала, что он навалится сверху, может быть — укусит, вгрызётся зубами в щёку или плечо, но совершенно неожиданно волкулак отодвинулся и лёг рядом, заложив руки за голову.
Как есть дурак. Ждёт, что я побегу, как напуганный олень, чтобы кинуться следом? Хочет поиграть? Обойдётся.
— А гаирэ родители тебе уже выбрали? — спокойно спросила я, чтобы он не подумал, будто меня хоть как-то волнуют его действия и поступки. Чтобы он понял — я другая. Не зашуганная волкулачка, только и ждущая, когда на неё обратят внимание.
— Ещё нет. И чэвэнь я тоже себе не выбирал.
Он ткнулся носом мне в плечо, а я чуть-чуть отодвинулась.
— У нас, — я мотнула головой. — Всё не так. У нас ценят, когда мужчина живёт всю жизнь с одной женщиной и верен ей. Когда уважает решение женщины. И детей предпочитают заводить с теми, к кому прикипели сердцем.
— Знаю. Но наши боги более жестоки, — отозвался Варг. — У нас нет чаровства. И дар материнства получают лишь избранные, кого боги отметили. У нас нет столько выбора.
— Но иногда чэвэнь и гаирэ совпадают, верно? — не знаю, почему я упорствовала. Это всё не касалось меня, я не хотела проявлять любопытство, точнее, интерес к чужим порядкам и укладу.
— Никогда.
— Почему?
— Ты смогла бы полюбить цепь, которой тебя связали?
Я промолчала, просто потому, что не знала, что на это ответить.
— Как тебя зовут?
— Сантиль. В честь бабушки, — зачем-то добавила я. Варг потёрся о моё плечо рукой.
— У твоей бабушки было красивое имя. Тиль.
— Меня называют Санти.
— Мне больше нравится Тиль.
— Надо идти, — я всё-таки попыталась подняться, оценив всю глупость ситуации — лежу на траве, в мокром и грязном платье, да ещё и разговариваю с каким-то… блохастым так, словно мы давно знакомы и… дружим, что ли. А это не так. Если переставить буквы в его имени, получится слово «враг», какие ещё знаки от мироздания мне нужны?! — Мы с отцом уезжаем сегодня же, — зачем-то добавила я.
Уезжаем, да. Отец не жаловал волкулаков, ночевать здесь он точно не останется.
— С этого края поселения есть урта с чёрной крышей, — вдруг сказал Варг. — Её издалека видно. Приходи туда после заката.
— Зачем это? — я всё-таки отползла в сторону и даже не спросила, что за зверь такой — урта. Раз есть крыша, то, наверное, изба, чего зазря спрашивать. — Никуда я не пойду. Я тебе уже говорила…
— Подарок сделаю. Напоследок. Вашим ширта можно получать подарки от мужчин?
Я не успела ответить, потому что он вдруг нахмурился — на гладком лбу забавно собрались складочки — и сказал:
— Мне пора.
Лёд на склоне оврага уже растаял. Я и опомниться не успела — Варг ухватил меня за руку и почти без усилий втащил наверх. На ощупь он оказался именно такой, как я и ожидала — горячий и сухой. Руку я выдернула, обхватила себя за плечи, стараясь сделать независимый и сердитый вид.
— Что случилось?
— Братья… рядом.
— И что?
— Не хочу, чтобы они нас видели.
— Почему?!
Варг оскалился. Эта дурацкая гримаса смотрелась на нём довольно естественно, отчего-то очень хотелось высмотреть, нет ли у него клыков, но я старалась смотреть только в глаза. Тоже, в сущности, дурная затея — звериные, жёлтые, они затягивали.
— Смеяться будут.
— Надо мной?
Да уж, выглядела я — хуже не придумаешь. Мало того, что сама по себе не
