Книга Свидетельства обитания - Денис Безносов

ситуации важно иметь в себе фундамент. Стержень. Многое, конечно, было в новинку. Потому что не было какого-то источника. То есть по телевизору все хорошо и понятно объяснили, но уточнить какие-то детали было не у кого. Это сейчас мы во всем разобрались. Теперь все понятно. Сомнений не осталось. Им просто требовалось время наладить каналы информации. Теперь, так сказать, не сломить. Я как считаю, кто делает, тот верно делает. Кто идет, тот правильно, что идет. Не все тогда это понимали. Кто-то говорил, что, наоборот, надо стоять на месте. Кто-то и стоял на месте. Но в конце концов смирились. Правила есть правила. Ничего не попишешь. Правила надо соблюдать. Иначе все просто развалится. Будет не цивилизация, а непонятно что.

Пустое квадратное помещение. Мужчина со слегка растрепанными волосами. На дальней стене под потолком электронное табло. Ракурс сверху, из угла. Изображение низкого качества, монохромное, без звука, бледные полоски, как с камеры наблюдения. Неподвижно стоит, смотрит перед собой. Гаснет свет. Включается свет. Деревянный ящик кубической формы, в левом углу. Надпись на табло, перенести. Читает, подходит к ящику, поднимает, по движениям заметно, что ящик тяжелый. Переносит в противоположный угол. Табло гаснет. Гаснет свет. Включается свет. Восемь деревянных ящиков, одинаковых, кубической формы. Надпись на табло, перенести. Читает, подходит к ящикам, поднимает, переносит в противоположный угол, ставит. Движения слегка замедленны, заметно, что становится тяжелее. Смотрит на табло, надпись не исчезает. Смотрит на перенесенные ящики, поставленные в беспорядке, переставляет их, в две стопки по четыре, первый ящик ставит сверху. Табло гаснет. Гаснет свет. Включается свет. Ровно половина комнаты заставлена ящиками, одинаковыми, кубической формы. Надпись на табло, перенести. С каждым перенесенным ящиком движения замедляются, тяжело дышит, останавливается, продолжает, ставит ящики ровными стопками, вдоль противоположной стены, один за другим. Когда все ящики перенесены, оказывается на той стороне квадратного помещения, где прежде стояли ящики. Табло гаснет. Гаснет свет. Включается свет. Все помещение заставлено ящиками, кроме квадрата, на котором стоит мужчина. Надпись на табло, перенести. Читает, стоит неподвижно, осматривает стопки ящиков. Надпись никогда не гаснет.

Сидишь.

Устал.

Содержит системные яды, канцерогенные и мутагенные вещества.

Молчит.

Знаешь, откуда взялся этот стул. Был такой Ханс Вегнер. Датский архитектор. Проектировщик мебели. Воспитал целое поколение модернистов. Плечник, например. Предлагал искать основания архитектуры не в мертвой забронзовевшей истории искусств, а в самой жизни. То есть как бы жизнь сама по себе отражает потребности человека.

Отто.

Что.

Вагнер. Отто Вагнер.

А. Нет. Я про Ханса. Вегнера. К Плечнику не имеет отношения. Тоже модернист. Тоже функциональность. Так вот, он вдохновлялся животными, скелетами. Он так напридумывал штук пятьсот разных стульев. Стул-павлин. Стул-бык. А этот с вилочковой костью. Знаешь, у птиц. Такую еще разламывают, когда загадывают желание. Вот это легендарный стул, а ты на нем сидишь.

Неудобный.

Перевернул с ног на голову историю мебелестроения.

Ты думал, что дальше.

Он думал.

Нет. Не знаю. Чего тут думать.

Мне всегда было важно понимать, что будет дальше. Я привык каким-то образом планировать все, что со мной произойдет. А после этого перестал. Стихийно. Поначалу как будто потерял сцепление с землей. Говорят, выбили из-под ног почву. Никогда не понимал выражения. Как Бенджи Компсон. Коровы побежали вверх. Вот у меня коровы побежали вверх в какой-то момент.

Он был с ментальными проблемами.

Мы все теперь с ними.

Потом такие стулья стали тиражировать. Как, впрочем, и другие изобретения Вегнера. Произведение искусства стало обыденным предметом. Как кастрюля. Или греческая амфора. Еще вот был стул Василий

Сидите в темноте.

Спит.

Не знаю. Не выходит.

Молчат.

Мне сегодня звонили. Не стал подходить.

Ты когда-нибудь разговаривал во сне.

Откуда я знаю. Мне такого про меня не рассказывали. Может, и разговаривал.

Может быть, у тебя какой-то секрет. Ты его всеми силами скрываешь. А потом во сне проговорился.

Я вот думаю, можно ли будет когда-нибудь выйти наружу.

Он не знает, что на это ответить.

Не знаю, что на это ответить.

Не думаю.

Давно уже не выходит.

Пару недель.

Так нельзя.

Почему. Можно.

Это вредно.

Спать.

Находится в запертом помещении. Без воздуха.

Тогда это касается всех.

Его в первую очередь.

Полезного в нашем образе жизни маловато.

Вредного не то чтобы много.

Мы проводим время в закрытом помещении.

Мы открываем окна.

Это ничего не меняет.

Меняет. Свежий воздух.

Не надышишься.

А он нет.

Ничего не меняет.

Пару недель, много.

Не знаю. Может, много.

Когда, по-твоему, пора будет паниковать.

По-моему, никогда.

И ничего не делать.

И ничего не делать.

И соблюдать спокойствие.

Спокойствие и относиться с пониманием.

Потому что безопасность превыше всего.

Потому что не стоит паниковать раньше времени.

Как мы узнаем, когда придет время.

Думаю никак.

Тогда сейчас не раньше времени.

Сейчас раньше.

Откуда ты знаешь.

Не знаю.

Человечество испокон веков демонстрировало чрезвычайную изобретательность. Погребение осуществлялось преданием останков земле, огню, воде, иногда тело умершего подвешивалось в воздухе. Один шотландец, обеспокоенный экологией, изготовил специальную герметичную камеру, в которую вместе с телом заливался гидроксид калия, где бывший человек разлагался менее чем за три часа. Шведы предлагали погружать останки в жидкий азот, замораживать, крошить, предварительно удалив влагу методом холодного испарения, после дезинфекции человекопыль помещалась в кукурузный крахмал, затем в землю, становилась полезным органическим удобрением. Поговаривают, все началось с неандертальцев, намеренно закапывавших трупы в землю вместе с каменными инструментами и костями животных. У самого древнего погребенного человека в руке обнаружили челюсть кабана. Калмыки просто выбрасывали тела покойников в степи, где побезлюднее. Скормить птицам значило следовать последнему обряду благотворительности. Так или иначе, мертвому телу традиционно уделялось куда более пристальное внимание, нежели живому. Утратив признаки жизни, человек становится предметом непреложной сакральности, обретает доселе отсутствовавший смысл. Отныне к нему относятся с уважением, пониманием, несмотря на то что именно в таком состоянии он обращен в опустошенную биомассу, сродни любому другому средоточию молекул. С этого момента человеческое тело способно исключительно разрушаться, срастаясь с почвой либо будучи переваренным желудочными соками других по-прежнему живых существ. Существование человека лишено всякого смысла, разрушение человека сакрализуется. Бедное, голое, двуногое. Беспомощная материя. Таких было много. В мертвом трудно распознать то, что было до. Мышцы расслаблены, лицо вытянуто, кожа бледнеет, на лице отсутствует выражение. Чучело. Неизбежно возникает ощущение, что нечто живое было устранено. Примерно таким образом возникает мифологема духа и прочего, сопутствующего. В противном случае процесс разложения неизбежно навевает страх. Таких было много. И все только и говорили, как быть с погребением. Телевизор рассказывал, что есть некоторые способы наиболее удовлетворительного и обусловленного правилами избавления от останков. Рекомендуемые способы прописывались и утверждались в указах, приказах, регламентирующих и разъясняющих документах. Предоставлялись услуги, сочетавшие в себе уважение к останкам умершего, согласно ценностям конкретной территории, с прагматичностью. Статистика росла, требуя еще более скрупулезной прагматичности. За это время правила погребения были выучены наизусть. Так или иначе, утилизацию следовало согласовать. Необходимо направить соответствующий запрос по соответствующей форме в соответствующую инстанцию. После этого за телом придут. Утилизировать самостоятельно не рекомендуется. Рекомендации были разработаны соответствующим экспертным комитетом, сочетающим в себе представителей различных институций, обладающих различными компетенциями. Такой комплексный подход позволяет наиболее эффективно подойти к решению проблемы. Благодаря комплексному подходу и принимая во внимание социальную важность реализуемых процессов, а также несомненную ценность накопленного человечеством опыта, возможно осуществить поставленные задачи, сберечь цивилизацию в сохранности и оградить ее от разрушения. Нигде, кроме как здесь, необходимых компетенций нет. Телевизор неоднократно объяснял необходимость следования правилам. Телевизор всегда давал необходимую информацию. Телевизор отвечал на вопросы. Телевизор объяснял непонятное. Телевизор помогал нам разобраться.

Понимаешь, жизнь держится на последовательном смирении с утратой, в такой парадигме система обретения и приобретения утрачивает всякий смысл, хотя именно эти непреодолимые процессы лежат в основе человеческого существования, обреченный бесконечно обретать, человек не может спрятаться от собственной потребности обустраивать неуютное, даже отчасти враждебное пространство, в котором вынужден обитать, всевозможной утешающей атрибутикой, впоследствии под гнетом разрушительных обстоятельств почти все накопленное будет утрачено, процесс этот сугубо и преимущественно хаотичный с точки зрения очередности, но пугающе последовательный с точки зрения, так сказать, всеобщей динамики, проще говоря, заведомо неизвестно, каким образом будет пропадать накопленное, несомненно обладающее некоторой ценностью, но доподлинно известно, что пропадать оно будет стабильно и неизбежно, обрастая людьми и вещами, человеческое существо, разумеется, не представляет своего бытования без приобретенного, но непременно в конечном итоге останется безо всего, дело даже не в смерти, понимаешь, тут скорее страшно осознавать, что ничего из связанного с тобой или принадлежащего тебе, ни мебель, ни одежда, ни место пребывания, ни родственники, ни вот этот твой